Фердинанд Грегоровиус: История города Рима в Средние века

Только Рим совершил то, чего не сделала Эллада ко благу свободного развития духа; он соединил в одном общем организме, в «государстве», существовавшую цивилизацию. Государством явился культурный мир того времени; Элладой было создано духовное образование этого мира, Римом – гражданские законы, а иудейством – общая религия. Всемирно-гражданскую, монархическую миссию римлян вполне сознавал Вергилий, об этом свидетельствуют его бессмертные стихи:

Tu regere imperio populos, Romane, memento:

Haec tibi erunt artes, pacisque imponere morem,

Parcere subjectis, et debellare superbos.

«Римлянин! Ты научись народами править державно – в этом искусство твое» (лат.) – Вергилий. Энеида, VI, 851 (Пер. С. Ошерова).

Это величественное изречение, вполне выражающее сущность и задачу Рима, глубоко запечатлелось в сознании человечества; отголосок того же изречения мы находим в словах средневекового императора: «Roma Caput Mundi Regit Orbis Frena Rotundi». Co времен Вергилия твердо установилась вера в то, что римляне – народ, избранный для всемирного владычества (монархии), что римское государство должно быть всемирным, – точно так же, как у иудеев существовала твердая вера в то, что их государство есть государство Божье, что их закон – закон Божий.

Те стены, которыми ограждала себя Эллада от варваров, а Израиль от язычников, пали во всемирно-гражданском государстве римлян; все формы образования нашли доступ в это государство; все религии в нем были свободно исповедуемы, все нации получили в нем гражданские права. Таким образом «римская республика» представляла собою объединенное цивилизованное человечество; ее избранным главою был император, а столицей – «вечный и золотой Рим», чудо обитаемой людьми земли, наследие и памятник всемирной истории.

Этот период существования Рима продолжался от Цезаря до Гонория. Великий город возрос, состарился и пал вместе с римским государством. Падение Рима является столь же замечательным, как и его рост, так как для того, чтобы сокрушить этого колосса с его законами, учреждениями и сооружениями, потребовалось не меньше времени, сколько нужно было, чтобы создать его. Не может быть другого, более трагического и»6олее волнующего нас зрелища, как падение и, наконец, уничтожение великого Рима. За семь лет до вторжения вестготов последний поэт римлян, стоя на Палатине, созерцал еще не побежденный Рим и, восхищенный его видом, воспел невыразимое великолепие старого императорского города, его крытых золотом храмов, триумфальных арок, колонн и статуй, его чудовищных зданий, в которых человеческое искусство слилось с природою в одно целое. Спустя менее чем 200 лет после Клавдиана епископ Григорий, произнося с кафедры Св. Петра свою безотрадную проповедь, уподобил некогда необозримый город разбитому глиняному сосуду, а римский народ, властвовавший раньше над всем миром, – орлу, который потерял свои крылья, одряхлел от старости и умиряет на берегах Тибра. Восемь столетий спустя после Григория стоял на развалинах Капитолия Поджио Браччиолини; ему могли напомнить о Древнем Риме уже только немногие остатки разрушенных храмов, колонн и арок и обломки величественных украшений форума; среди же них пасся скот. Написанная Поджио Браччиолини книга о «Превратностях счастья», которым подлежит все великое на земле, проникнута чувствами изумления и печали.

Те же чувства 300 лет позднее вызвали в Гиббоне желание составить историю гибели Рима, вместо которой он, однако, написал свое бессмертное исследование о падении и уничтожении римского государства. Я, конечно, далек от того, чтоб ставить себя наряду со всеми названными мужами, – потому только, что я также пишу историю; но я хочу сказать, что мне случилось быть в тех же самых условиях. Пораженный зрелищем Рима, я решил описать падение этого города. Но за падением следовало новое приобретение всемирной власти в такой форме, других примеров которой мы не находим в истории. Из всех городов мира только Риму выпало на долю украситься божественным эпитетом «вечного города», и прорицание поэта «Imperium sine fire dedi» стало действительностью.

Римское государство, порабощенное и лишенное жизни долгой деспотией императоров, пало под натиском народного движения полных силы германцев. Они освободили западный мир от безнравственной римской тирании и, приняв христианство, внесли в этот мир новую жизнь. Когда же пало римское государство и древнему культу наступил конец, величественный город цезарей пал уже сам собою. Существенной причиной падения Рима была христианская религия, но она же и восстановила его. Она разрушила город древних римлян, но из катакомб, как из подземного арсенала, воздвигла новый Рим. И на этот раз возникновение Рима облечено также мифами. Как Ромул и Рем были основателями Древнего Рима, так два святых апостола, Петр и Павел, являются легендарными творцами нового Рима. И этот Рим также возрастал медленно, испытывал тяжелые превращения, пока процесс, которому в истории нет подобного, не стал еще раз главою мира. Так как в тот великий период человеческого существования, который зовется Средними веками, Рим был общей его формой, как раньше он был формой Древнего мира, то мы находим, что стоит употребить все усилия к тому, чтобы доискаться тех начал, которые снова сочетались только в этом одном городе и снова, после его полного падения, во второй раз дали ему державную власть. Это возрождение Рима не составляет, однако, такой трудной загадки, как происхождение древнего римского владычества, так как возрождение это вполне объясняется идеей государственности, которая стала присущей Западу, была связана с христианством и создала церковь.