Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Алоиз Гитлер умер в тот момент, когда последняя и самая важная интрига его жизни была еще далека до завершения, хотя он постарался сделать все возможное для ее успеха — и даже больше.

Теперь же инициатива полностью переходила в руки его сына. Смерть отца полностью освобождала его от диктата настойчивого начальства.

Оказывается, однако, что сын уже до смерти отца оказывал преобладающее воздействие на принятие решений, возникавших по мере продолжения и развития операции.

« Я — не диктатор », — любил повторять Гитлер, [462] Г. Кнопп. Указ. сочин., с. 222. и он был прав хотя бы в том отношении, что он был не совсем обычным диктатором, каковых было немало и в его время, и в периоды, смежные со временем его жизни — и в Европе, и вне ее.

Его же диктатура начиналась с того, что « большинство современников и не заметило наступления [этой] диктатуры » [463] Там же, с. 254. — по крайней мере в первые недели после назначения Гитлера рейхсканцлером; об это мы уже рассказывали.

Затем все изменилось: « Итог первых шести месяцев правления Гитлера поражает воображение. Веймарская конституция была похоронена, немцы не пролили по погибшей республике ни единой слезинки. /…/ Власть Гитлера в его собственной стране была несокрушима. Томас Манн пророчески заметил в те дни: «Только война может ее свергнуть». » [464] Там же, с. 266.

Диктатура была налицо, особенно — при взгляде со стороны: « В других странах казалось, что диктатура, установленная Гитлером, железной рукой сплотила всех граждан Германии. Она воспринималась как единственный в своем роде монолитный блок с фюрером во главе. Но на самом деле созданное заново государство все в большей степени приобретало черты характера своего создателя: в некоторых областях — предельная концентрация внимания и сил, иногда даже проблески гениальности, но в целом — все-таки неорганизованность, а подчас даже хаотичность » [465] Там же, с. 280. — в такой оценке Кноппа, которого мы, конечно, не можем подозревать в позитивном отношении к диктатуре Гитлера, проглядывает все-таки критическое недовольство вполне определенного толка: Гитлер, по мнению Кноппа, был все-таки не настоящим, полноценным диктатором: в силу неорганизованности и хаотичности своего характера он вроде бы не дотягивал до роли руководителя и давителя всех и вся.

И Кнопп убедительно демонстрирует справедливость такой оценки: « Сам Гитлер очень редко садился за письменный стол, чтобы посвятить время изучению бумаг. Канцлер Германии и «вождь» всех немцев чурался систематического труда. «Одна гениальная идея, — любил повторять он, — важнее, чем целая жизнь, заполненная бюрократической работой».

Подобные убеждения /…/ привели к тяжелым последствиям для государственного управления. Поскольку свои приказы и распоряжения фюрер отдавал, как правило, мимоходом и всегда только в устной форме, его сотрудники были вынуждены состязаться друг с другом в искусстве их интерпретации. «Воля фюрера» нуждалась в правильном истолковании. Но распоряжения Гитлера зачастую рождались при случайных обстоятельствах, и потому их необходимо было корректировать с помощью «мер, предназначенных к исполнению» или же иногда намеренно оставлять безрезультатными. Просто не выполнять «распоряжение фюрера» было, конечно же, нельзя.

/…/ если возникала необходимость действовать решительно, он делал это с молниеносной быстротой и вулканической энергией, как, например, во время кризиса вокруг Рема или же при решении внешнеполитических проблем. [В то же время] Гитлер управлял своим государством небрежно. Редко случалось ему полностью сконцентрироваться на каком-либо особо важном деле, но и тогда он действовал исключительно импульсивно. /…/

В результате в государстве воцарился хаос соперничающих друг с другом инстанций — невиданные доселе злоупотребления и зависть. В отдельных областях гауляйтеры враждовали с имперскими наместниками. Партийные инстанции, такие как, например, «служба Риббентропа», конкурировали с дипломатами из Министерства иностранных дел во всем, что касалось влияния на внешнюю политику страны. Все более могущественные структуры СС вели борьбу с государственной полицией. Контролируемая нацистами Народная судебная палата была учреждена в дополнение к традиционным органам юстиции. Работу Гитлера обеспечивали не менее трех канцелярий, которые время от времени тоже враждовали друг с другом.