Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Если у них возникло особо недоверчивое отношение к внуку, то они могли существенно ему досаждать, присматриваясь к нему и приглядывая за ним. Его отца, доставившего им столько неприятностей, они теперь, естественно, терпеть не могли: предполагалось, повторяем, что он лишил их наследства от Иоганна Непомука; в этом они, снова повторяем, ошибались, но зато именно это самое он и собирался проделать в это же самое время с помощью собственного сына!

Этот последний, обремененный сложными и ответственными задачами, которые мы подробно описывали, не мог еще в своем юном возрасте быть безукоризненным лицедеем , вести себя достаточно просто и естественно и быть приятным всем окружающим без исключений — подобному поведению он обучился лишь в более поздние годы. Проникнутый важностью и конспиративностью стоящих перед ним задач, он и должен был в том возрасте вести себя сугубо конспиративно — т. е. так, что это не могло не броситься в глаза внимательным наблюдателям; мальчишки, играющие в тайных агентов, обычно видны за версту .

« В Шпитале /…/ он держится особняком, часто играет на цитре, рисует, гуляет по окрестностям и наблюдает за полевыми работами родственников, не пытаясь принять в них участие. Он не пытается сблизиться ни со своей теткой, сестрой матери, ни с деревенской молодежью ». [459] Там же, с. 69.

Такое соглядатайство, ориентированное на выслеживание местопребывания всех родственников с вероятной целью избавиться уже от их же ответного наблюдения, выглядело достаточно подозрительным для опытнейших деревенских стариков, еще в свои юные годы, напоминаем, приученных приглядывать за его же отцом, пребывавшим в таком же подростковом возрасте, как его сын теперь. Разумеется, они не могли теперь гоняться за своим подвижным внуком так, как это удавалось им в свое время с его собственным отцом.

Но каким бы подвижным ни был этот внук, но объектом его охоты были спрятанные сокровища, которые вовсе не были подвижными. Поэтому все круги перемещений Адольфа неизбежно должны были замыкаться на предельно узком пространстве, в котором и находилась зона, вычисленная в результате всей исследовательской работы, проведенной им и его отцом.

Вполне возможно, что старики достаточно далеко продвинулись в собственных наблюдениях, хотя и не дошли еще до выяснения истинных целей странного поведения внука — иначе за этим развернулись бы вполне определенные выводы и меры, предпринятые всем шпитальским кланом, которые, однако, так практически и не воспоследовали.

Возможно, что он казался старикам просто мелким воришкой, за которым нужно было следить — как бы он чего не спер ! Не исключено, что они пытались возбудить тревоги остальных родственников, но им не сильно поверили: Адольф, конечно, был парнем странноватым, но исходящей от него угрозы они не ощущали — да и никакие ценные предметы не пропадали в их домах!..

Но тогда старики, не обладавшие, повторяем, достаточной подвижностью, могли принять собственные меры и для того, чтобы присматривать за Адольфом, и для того, чтобы явно мешать ему делать то, что он тайно замыслил. Для этого достаточно было занимать на время разгара дневных работ остальных родственников определенные ключевые позиции в доме № 36 — и все возможные дальнейшие действия Адольфа оказывались парализованы.

Не удивительно, что в Шпитале Адольф должен был чувствовать себя со связанными руками . Он совершенно не желал быть пойманным на откровенно подозрительных действиях, что, заметим, положило бы конец всем его возможностям добраться до сокровищ, а также, вполне вероятно, заставило бы и шпитальцев догадаться о сути происходящего и самим заняться-таки поисками клада!

Теоретически это должен был понимать и его отец, но смиряться с беспрерывным ожиданием, затягивающимся на годы, было для него нестерпимо и невозможно.

И он должен был все больше и больше действовать на нервы сыну — и вот это действительно становилось невыносимым для них обоих.

Конфликт между ними разрядился лишь тогда, когда Алоиз, пережив тестя, но не сумев пережить тещу, внезапно умер 3 января 1903 года: « на постоялом дворе «Визингер» в Леондинге он едва отхлебнул из бокала первый глоток вина, как повалился в сторону и, отнесенный в соседнее помещение, скончался еще до того, как успели прийти врач и священник ». [460] И. Фест. Путь наверх, с. 35.

« Он потерял сознание в ресторане, а когда его донесли до дому, он был уже мертв. Адольф Гитлер, который пишет в «Майн Кампф», что, несмотря на все споры и стычки с отцом, он очень любил его, безутешно рыдал, стоя у гроба » [461] В. Мазер. Указ. сочин., с. 63–64. — конечно же, жалко любимого папу!