Джордж Бейкер - Август. Первый император Рима

И в жизни и по характеру Август был мало эмоционален. Частью его политики стала поддержка и поощрение традиционных ценностей, например ведение домашнего хозяйства, семейная верность. Если у него когда-либо и была любовница, никто об этом не знал. Его обвиняли в связях с замужними женщинами, однако это было еще до его брака, и Светоний допускает, что эти связи имели скорее деловой характер. [35] Имеется единственный намек на то, что Август «жену одного консуляра на глазах у мужа увел с пира к себе в спальню, а потом привел обратно, растрепанную и красную до ушей», однако вряд ли даже самый строгий судья заключил на основании покрасневших ушей нарушение седьмой заповеди. Все подробности в «Божественном Августе», 69, видимо, приведены на основании утверждения Марка Антония, который злословит ему в письме, не придавая этому серьезного значения. Мы уже знакомы с этим случаем во «Второй филиппике» и ответом Антония. Единственное серьезное и позитивное обвинение против его нравственности носит общий характер, а в таких случаях общий характер обвинения говорит за то, что в действительности нельзя привести конкретных примеров. Мы понапрасну стали бы искать их на протяжении всей его жизни. У него не было ни физической крепости, ни необходимого темперамента, чтобы ответить на обвинения Марка Антония о его многочисленных связях с женщинами, даже если бы он и хотел это сделать — но он никогда этого не хотел.

В такой атмосфере росла Юлия — ощущая свою значимость и значимость своей семьи, отторгнутая от роскоши или слишком большой свободы и постоянно имея перед собой пример отца, который был деликатен и даже аскетичен в своих привычках, любил поэзию и историю. Она не желала видеть те качества отца, которые привели его к заслуженной славе, его талант политического стратега.

Первым делом Август решил выдать Юлию за сына Октавии — молодого Марцелла. Это было очень естественное и очевидное решение. Молодые люди были кузенами, однако не слишком в близком родстве, потому что Август с Октавией были лишь сводными братом и сестрой. Этот план понравился Октавии и всему домашнему окружению, однако было ли это политически целесообразно, остается неразрешимой загадкой. Юлии было четырнадцать лет, Марцеллу чуть больше; юноша был из хорошей семьи и имел знатных предков, однако был темной лошадкой. Все-таки Август его усыновил, как когда-то его самого усыновил Юлий. Поскольку Август мыслил здраво, можно предположить, что он видел в Марцелле что-то обещающее. Об этом мы никогда не узнаем, потому что через два года после свадьбы Марцелл умер.

Смерть Марцелла была жестоким ударом для Октавии. Юлия, неожиданно вкусившая свободы, очевидно, слишком подавляла своего молодого мужа. По общему мнению, она была очень красивой женщиной — во всяком случае, красивой девушкой, — на портрете, если внимательно присмотреться, изображена живая, жизнелюбивая, добродушная, но совершенно безмозглая девица, которые были во все времена. Как только спали оковы брака, она пустилась во все тяжкие. Август еще как-то мог ее сдерживать; однако очевидно, что Юлии очень нравились удовольствия определенного рода. Ей нравилась значительность ее семьи, но ее совершенно не заботили простая жизнь и сельский рай Горация. Она определенно не принадлежала к золотому веку.

Август выпустил на свободу девицу, которая вовсе не собиралась добровольно возвращаться под его контроль. В то время его заботили другие вещи. Теперь он окончательно уверился в том, что пора поставить предел своему консульству и получить трибунскую власть со всем, что с этим связано и о чем мы уже говорили. Серьезная болезнь напомнила ему, что события могут повернуться по-всякому и он может не дождаться рождения внука, а поэтому необходимо выбрать себе преемника. Ничего нет необычного в том, что когда он менял консульскую власть на власть трибуна, то потребовал от сената инвеституру для Марка Агриппы. Если бы тогда Август умер (что в тот несчастный год казалось возможным), Агриппа, уже обладая большей частью его полномочий, мог бы его заменить. Столь неопределенным был тогда вопрос о наследнике Августа, что Агриппа ожидал решения этой проблемы, и Август не возражал против такого поворота дел. Однако после смерти молодого Марцелла появились новые перспективы. Брак Юлии и Агриппы мог бы способствовать тому, что сильный и способный преемник возьмет на себя заботу о государстве, а там, глядишь, к власти мог бы прийти один из будущих сыновей Юлии. Агриппа, который до сих пор был противником наследственной власти, согласился. Очевидно, Август был сильно увлечен этим планом, ибо преодолел немало трудностей, чтобы воплотить его в жизнь.