Головастик пригибается к столу в ожидании моего удара. Даю ему крепкий подзатыльник. Головастик преувеличенно клюет носом в стол, поправляет на голове красную фуражку и, выстукивая, говорит вслух:
- Получил. Сдача за мной.
- Довольно озоровать. К делу. Здесь технорук Астахов. Поезжай, Старчинов, Луганск.
- Ладно. Продукты будут. До свиданья, Астахов.
- До свиданья, Старчинов.
- Здесь Николаев порт. Разговор окончен. Линия свободна.
- Здесь Ржава Правая. Разговор окончен. Линия свободна.
Уверенный теперь, что Старчинов никак не может услыхать, Головастик, оставив ключ, бурчит по адресу Старчинова:
- Еще политрук называется, а по загривку! Чуть шапку с башки не сшиб.
Все это ко мне не относится, и Головастик на меня ничуть не сердит.
II
Отступая перед нашим натиском, германцы-оккупанты уронили в речку Ржаву крайнюю ферму моста, подорвав опоры на береговом устое. Ферма упала в воду одним концом, а другим уперлась в первый бык. Откуда-то, не знаю, до наших рабочих дошла басня, что после подрыва моста бывший с немцами русский генерал Шергин кинул с берегового устоя в воду золотой червонец и сказал:
- Легче найти на дне реки этот золотой, чем красным поднять подорванную ферму.
У белых в то время, как и у нас, была бумажная валюта. Однако же люди верили в басню о золотом червонце. Один золотой в пересказах вырос в горсть червонцев. Вода ушла. Вышли наружу золотые речные пески. Мы взяли фермы на клетки, и ребята в свободные часы занимались тем, что перекапывали высыхающий песок, пересыпали, бороздили сапогами - всё искали шергинских золотых.
Ферму мы ставили по приказу командарма. Меня назначили производителем работ - по-старому, а по-новому - техноруком, а политруком Старчинова, чтобы было кого бояться. Я только что соскочил со скамейки института. Политического опыта у меня никогда не было, да и инженером я был "ускоренного выпуска" из-за войны. Вся сила у нас была в моем помощнике. Иван Иванович Хрящ - техник путей сообщения из дорожных мастеров, старый путеец, - конечно, знал в мостовом деле в тысячу раз больше меня. Он был стар, сед, крепок, хрящеват и больше всего любил удить рыбу. На постройку он привез с собой два предлинных, метров по восьми, бамбуковых удилища, а в лубяном саквояжике своем всякий рыболовный припас: плетенные из натурального шелка лески, жилки для навязывания крючков, грузильца, поплавочки и что главное - о чем дознались тотчас Дылда и Головастик целую коллекцию настоящих английских крючков.
Дылду и Головастика я получил вместе с аппаратом, когда возобновили телеграф. Привезли и приткнули к морзу двух телеграфных учеников, сказав мне кратко:
- Вот вам!
На пожарище Ржавы Правой Дылда с Головастиком раскопали полуобгорелый шкаф и в нем почти нетленную красную фуражку. С облупленного фронтона станции мои телеграфисты сняли обожженную вывеску с едва заметными словами и наколотили ее на дверь своей теплушки. Тут они заспорили: кому из них быть начальником станции Ржавы Правой и кому помощником. Я этого спора не мог разрешить; я был по службе пути, а они по службе движения и меня считали за равного. Они помирились на том, что в теплушке с аппаратом, где они и спали, повесили такое расписание:
С л у ж б а д в и ж е н и я
Начальник станции В а к а н с и я
Дежурный по станции: 1) Дылда
2) Головастик
Красная фуражка была для меня ручательством, что смена по службе движения всегда будет на месте. С Хрящом у меня вышло не так гладко. Когда мы в первый раз стояли с ним под низвергнутой фермой вдвоем, Иван Иванович восторженно говорил:
- Боже ж мой, что за речка! Всю жизнь о такой речке мечтал! Смотрите, смотрите, товарищ технорук. Опять рыбка метнулась, вон там опять... Тут омутик, там быстринка. Тут по камушкам отводинка льется, а там из старицы ручеек. Тут и язик есть, и лещик, и щучка, а может быть, в омуте и налимы; линей и карасей, конечно, невозможно ожидать: речка чистая и быстрая... Но сом может быть.
- А как вы думаете, Иван Иванович, подымем мы ферму?
- Очень просто, что и подымем. А что толку?
- Как это "что толку"? Такое нам дано задание.
- Ни! - покачал головой Хрящ. - Наше задание не такое. Ну подымете. А дальше что?
- Накатим ферму на место.
- Очень просто, что и накатим. А дальше что?
- Накатили, поставить на место.
- Ни!
- А что же?
- То! Опустить. Не поставить, а опустить на подферменные камни.
- Ну, разумеется, опустить.
Иван Иванович дружески взял меня за пуговицу тужурки:
Читать дальше