Александр Торопцев - Двенадцать подвигов России

Старец Елиазар, начальник скита, взял с собой в Москву Никона, дело важное задумал старец — собрать милостыню для новой церкви. Много денег собрали они. Деньги и рассорили Елиазара и Никона. Появилось между ними недоверие, оно росло… и Никон покинул скит, перебрался на небольшом судне забредавшего в эти края богомольца в Кожеозерскую пустынь. Жизнь на островах Кожеозера еще суровее была. Никон отдал в монастырь последнее своё богатство — две священные книги, поселился на самом отдалённом острове, подальше от людей, поближе к Богу.

Рыбу он ловил, рыбой питался да хлебом, да Богу молился и был доволен жизнью, успокоился вдали от людей, да люди вспомнили о нем, явились на остров, попросили Никона быть игуменом Кожеозерской пустыни. И он согласился. Было ему тридцать восемь лет. Возраст серьёзный. Особенно для монаха, бежавшего от мирских соблазнов, от всего людского — к Богу. Шаг ответственный и труднообъяснимый. Быть может, вспомнил Никон предсказания сельского гадателя и захотелось ему славы? Зачем, в самом деле, монаху, отрешившемуся от мира, соглашаться вновь идти в мир — во власть, пусть небольшую, но все же власть? Любая власть — даже духовная — это прежде всего дело мирское. Со всеми бытовыми дрязгами. С борьбой. Зачем монаху Кожеозерской пустыни борьба?

В 1646 году Никон прибыл, как того требовал обычай, в Москву на поклон к новому царю Алексею Михайловичу, и с этого момента начался его стремительный взлет. Молодому царю очень понравился игумен, он оставил его в столице и повелел патриарху Иосифу посвятить Никона в архимандриты Новоспасского монастыря.

Алексей Михайлович часто вызывал во дворец Никона, подолгу беседовал с ним. Никон много знал, мог проникновенно и искренно говорить о волнующих его темах. Добросердечный царь умиленно слушал его, не замечая, как быстро растет авторитет архимандрита, власть его над ним, монархом. О дружбе Никона и Алексея Михайловича слух понесся по Москве. К бывшему пустыннику шли люди с просьбами, и он передавал их царю. Тот охотно исполнял просьбы. Слава о Никоне, добром защитнике обиженных, распространилась далеко за пределами Москвы.

В 1648 году, когда скончался новгородский митрополит Афанасий, царь Алексей Михайлович возжелал видеть в этом сане, втором по значению в русской церкви, своего любимца Никона, которого иерусалимский патриарх Паисий, оказавшийся по случаю в Москве, и рукоположил.

Полностью доверяя новому новгородскому митрополиту, монарх поручал ему заниматься и делами мирскими. Данный факт можно объяснить лишь неосведомленностью молодого царя в истории взаимоотношений светской и духовной властей в Русском государстве, которые обострились в тридцатые годы XV века после поездки митрополита Исидора, сторонника унии с папской церковью, во Флоренцию. Великий князь московский Василий II Васильевич некоторое время поддерживал политику Исидора, считая, что уния даст возможность русской церкви освободиться от навязчивой опеки Константинопольского патриарха. Он устроил митрополиту торжественные, пышные проводы, не пожалел подарков для папы римского. Посланник вернулся из поездки и зачитал Василию II папскую грамоту, призывавшую великого князя московского быть митрополитом всея Руси, «помощником усердным всею мышцею» за скромную награду в виде «папского благословения и хвалы и славы от людей». (Никольский Н. М. История русской церкви. М, 1983, стр. 109.) Тут-то прозрел Василий II Васильевич! Под пятою у Исидора, у любого другого митрополита всея Руси ему, потомку Владимира Мономаха, Ивана Калиты и Дмитрия Донского, быть не хотелось. Исидора объявили «неистовым и дерзновенным» еретиком, сместили с должности митрополита всея Руси. С еретиком в те века не церемонились. Исидор сбежал от жестокой расправы в Литву. Светская власть в лице Василия II продемонстрировала жесткое желание управлять русской церковью. В дальнейшем взаимоотношения между князьями (а затем царями) и митрополитами (а затем патриархами) развивались с нарастающим преимуществом первых.

Вскоре после опалы Исидора Константинопольский патриарх принял унию. В Москве называли сей акт отступлением от веры, иномудрствованием и приближением к латинянам. Василий II, однако, написал патриарху дипломатичное письмо с просьбой разрешить «свободно нам сотворить в нашей земле поставление митрополита». Ответа князь не дождался, но отступать от поставленной цели он не мог. Василий II повелел епископам поставить митрополитом всея Руси Иону, созвал в 1448 году собор в Москве. На этом важном форуме лишь два человека, епископ Боровский Пафнутий и боярин Василий Кутузов, высказались о незаконности задуманного акта. По повелению Василия II их заключили в «оковы». Больше желающих очутиться в темнице не нашлось. Иону единогласно избрали митрополитом. А через одиннадцать лет, в 1459 году, созванный великим князем московским собор узаконил и закрепил соборной клятвой этот порядок избрания митрополита всея Руси. Василий II надежно перехватил инициативу у духовной власти, но она была еще сильна, материально подкреплена и авторитетна, чтобы борьбу между светской и духовной властями считать законченной.