Владимир Грусланов - Шпага Суворова

Работали от зари до зари. Никто из ребят не учился: на это не было ни времени, ни средств. Отец ходил постоянно в рваной, засаленной, прожженной черкеске, но никогда не унывал. Он то прожигал клинки на горячем огне, то отковывал их или шлифовал, то наносил узоры и всегда напевал. Временами казалось, что оружейник наносил эту нескончаемую, прихотливую, щемящую сердце песню в форме узора на клинок шашки.

- Откуда эта песня? - спросил как-то Владимир дагестанца.

- Кубачи! - коротко ответил тот гортанным голосом. - О, кубачи! обнажил он, улыбаясь, испорченные кислотой зубы. А глаза его светились доброй детской улыбкой.

Владимир не совсем ясно представлял, что значило это слово "кубачи", но оно уносило его в затерявшиеся в облаках горные кручи. Он видел себя в отдаленном дагестанском ауле. Видимо, там жили отважные люди - "кубачи", лучшие дагестанские оружейники. Предположения были верными.

Тяжело приходилось детям хозяина мастерской. И тяжелее всех - его старшему сыну Вано, выполнявшему тяжелую работу. Он был сверстником Владимира и дружил с ним, а тот часто заходил в оружейную мастерскую мрачную, закопченную клетушку, наполненную запахом гари и кислот, разъедавших глаза.

Владимир любил наблюдать, как Вано ловко орудовал инструментами, как умело выделывал из белого металла или серебра замысловатые украшения для кинжалов и шашек и гравировал старинные надписи.

Работа кипела у него в руках - и какая работа! - тончайшая, как говорят, ажурная, требовавшая огромного терпения.

Наблюдая за тем, как Вано и его отец делали оружие, Владимир полюбил их искусство и проникся уважением к этим бедным людям.

Когда в 1914 году, в первую мировую войну, ему пришлось уйти на фронт, он не пропускал ни одной кавказской шашки или кинжала, чтобы не полюбоваться тонкой работой оружейников и не вспомнить старого "кубачи" и его сыновей.

Продвигаясь с полком по Малой Азии, Владимир собирал, где только мог, старое брошенное оружие. Его любознательность удовлетворялась полностью. Турецкие солдаты, особенно кавалерия из курдов, были вооружены подчас такими ружьями, пистолетами, кинжалами и саблями, что не во всяком музее отыщешь.

Найдя какой-нибудь кремневый пистолет столетней давности или изогнутый серпом кинжал, молодой собиратель возил их притороченными к седлу, пока не получал возможности отправить в музей Тифлиса или Екатеринодара.

Сколько раз попадало ему от командира за то, что в походе у него всегда находились две - три лишние шашки да столько же кинжалов!

- Опять у тебя целый арсенал. Ты бы еще пушку туда пристроил, ворчал командир.

- Да ведь это настоящая даргинская, - оправдывался Владимир. - Она не уступает дамасским клинкам.

- Горе ты мое! - обрывал его командир. - Ты воевать сюда пришел или музеи старым оружием снабжать?

И, скрывая в густых, черных усах усмешку, приказывал:

- Сдавай на ближней станции эти музейные экспонаты, и больше чтоб я никогда не видел у тебя ничего лишнего. Понял?

- Слушаю! - покорно отвечал Владимир. Но проходило время, и все оставалось по-прежнему.

Двор дома, в котором жил в детстве Владимир, соприкасался с воинскими казармами. Здесь квартировали казачьи части.

Все ребята с его улицы от десяти до пятнадцати-шестнадцатилетнего возраста целыми днями сновали подле казарм. Особенно их привлекали конюшни.

На какие только хитрости не пускались ребятишки, чтобы проникнуть в конюшни, поближе к лошадям!

Казаки делали вид, что совершают преступление, допуская их к казармам, но в душе были довольны этим. Они поручали ребятам уход за лошадьми и уборку конюшен, а сами гуляли.

Играючи, ребята выполняли большую работу. Владимир не отставал от других. В награду казаки разрешали своим молодым помощникам водить лошадей на водопой и купать их.

С гиком, криком и свистом неслись ребята на неоседланных конях по улицам к серебрившейся за околицей реке, когда наступал час водопоя и купанья.

Уход за лошадьми, работа в казармах, полковые учения, которые они не раз наблюдали и которым старательно подражали, когда мчались наперегонки к реке, не прошли бесследно. Владимир и шесть его сверстников научились отлично управляться с конем, рубить шашкой лозу и хватать на скаку с земли платки не хуже заправских казаков.

Это пригодилось им, когда они спустя несколько лет ушли на фронт.

Вспоминается и еще одно обстоятельство, почему Владимир с детства заинтересовался военной историей. Оно связано с полковой швальней пехотного полка.