Лилия Подгайская: Крест и шпага

Англия, Гластонбери

Весна 1538 года

Мэт Таккерс родился третьим сыном довольно состоятельного йомена. Отец его не любил. Сын совсем не был похож ни на него самого, ни на кого-либо из его семьи и при этом оказался самым любимым ребёнком матери. Это наводило достойного йомена на не слишком приятные размышления, результатом которых стало решение избавиться от нежеланного кукушонка в своём гнезде. И Мэта отдали в монастырь.

Поскольку семья жила на западе страны, в графстве Сомерсетшир, самым удобным оказалось аббатство Гластонбери. Для мальчика это стало большой удачей.

Он, и правда, не был полноправным членом семьи, поскольку его мать согрешила. Грех её был тем тяжелее, что она, буквально одурманенная страстью, предалась любви с лицом духовного звания. Так случилось.

Марта была красивой женщиной, жаждавшей горячей любви, но получала от своего излишне богобоязненного мужа только строго дозированные порции телесного общения, и при этом ей было категорически запрещено в эти короткие минуты делать какие бы то ни было движения навстречу мужу.

– Не будь шлюхой, жена, – назидательно говорил он. – Люди совокупляются для того, чтобы плодиться, а вовсе не для удовольствия. Получать удовольствие от совокупления – грех.

Между тем, свою порцию удовольствия он, несомненно, получал, поскольку каждый раз удовлетворённо кряхтел, скатываясь с неё. А Марта оставалась лежать с горящим пожаром внутри, который не могла погасить.

Впервые встретив молодого викария из близлежащего поселения, Марта на мгновенье потеряла дар речи. В глазах его она увидела обещание неземного блаженства и почувствовала, что готова на всё, дабы получить его. Сам викарий тоже потерял сон и аппетит, столкнувшись взглядом с женщиной, от одного вида которой у него по жилам буквально растекался жидкий огонь. При такой ситуации они оба было просто обречены на грех. И они согрешили.

Счастье их было, однако, недолгим. Через месяц викария отозвали, прислав на его место старого и подслеповатого служителя Божьего. Но ни он, ни она ни разу не раскаялись в том, что совершили, и никому никогда не признались в содеянном, даже на смертном одре. Это было сильнее их. Вспыхнувшая как пожар в сухом лесу всеобъемлющая страсть, разгоревшаяся от неосторожного соприкосновения взглядов, осталась в их крови навсегда. Господи! Как бы счастливы они могли быть, предоставь им судьба возможность остаться вместе. Но нет. Им был подарен всего лишь месяц.

Марта вознеслась на седьмое небо, когда поняла, что понесла от любимого, и последствия мало волновали её. Сына своего она обожала. В нём она видела черты мужчины, навсегда забравшего в плен её сердце и душу. Сам викарий, прошедший через порицание и наказание, так никогда и не узнал, что произвёл на свет сына, которому сумел передать крепкое тело и горящий в душе огонь.

Мальчик вырос копией отца, но когда это стало очевидным, одежда послушника и высокие стены обители надёжно спрятали его от глаз тех, кто мог бы это заметить.

На своё счастье Мэт попал в монастырь ещё ребёнком. Ему было девять лет, когда отец окончательно решил убрать его со своих глаз. И мальчик, не видевший в отчем доме ничего, кроме работы на земле, попал в монастырскую школу. Быстро освоив буквы, он принялся поглощать всё, что было ему доступно в монастырской библиотеке, а острый ум и феноменальная память помогали ему держать в голове огромный запас знаний, тщательно рассортированных и разложенных по полкам.

Оба ведущих занятия в школе монаха были чрезвычайно довольны учеником. Сам отец настоятель прочил ему великое будущее. Юноша уже готовился к постригу, когда на его казавшийся незыблемым мир обрушилось страшное несчастье.

Король Генрих У111 Тюдор, рассорившись в конец с Папой Римским из-за его упорного нежелания позволить монарху развестись с королевой Катариной Арагонской и жениться на Анне Болейн, вот уже несколько лет разорял и уничтожал английские монастыри, превращая их в развалины. Уже несколько сот монастырей, вначале небольших, с малым годовым доходом, а потом и крупных, прекратили существование. По дорогам страны пошли тысячи оказавшихся на улице бездомных монахов. Из монастырских больниц были без всякого сострадания выброшены на улицу находящиеся там больные, не имеющие иной возможности получить помощь. И они лежали теперь прямо на улицах, чуть ли не под ногами прохожих, и здесь же умирали.