Олег Мороз - Как Зюганов не стал президентом

— Безусловно. Сосковец по своему потенциалу был из них самым масштабным. Но в принципе существовала целостная группировка, очень мощная и сплоченная. Группировка, которая объединяла по политическим интересам Сосковца, Коржакова, Барсукова… Это была серьезная политическая сила, аппаратная политическая сила. Они уже могли поставить Генерального прокурора, какого хотели, других высоких должностных лиц… В числе их главных задач было добиться отмены или, по крайней мере, переноса президентских выборов. И с определенного момента я для этой группировки стал врагом номер один.

Почему все-таки в марте 1996-го не повторилось то, что случилось в сентябре — октябре 1993-го? Вроде бы все было готово к такому повтору. Оставалось сделать последний шаг — подмахнуть указ, аналог того прежнего Указа № 1400. Ельцин его не подмахнул…

Сам он не объясняет, что именно побудило его отказаться от этого шага — слова ли Чубайса о том, что «указом президента людям новые головы не приставишь», или что-то еще. Тот давнишний Указ № 1400 тоже ведь не был рассчитан на то, чтобы приставить кому-то новую голову, но он сделал свое дело.

Думаю, ситуация на этот раз была совсем другая, не та, что в 1993 году… И Ельцин не тот… В 1993-м было достаточно очевидно: реформы — возможно, главное жизненное дело президента — уперлись в глухую стену. Надо было эту стену взорвать, разрушить. И он ее взорвал. Теперь же, в 1996-м, никакой глухой стены не было. Противников реформ оставалось достаточно, но их сопротивление не представлялось смертельно опасным, вполне преодолевалось в рамках Конституции. Выходить за ее пределы не требовалось. Угроза была не реформам, а его, ельцинскому, второму президентскому сроку. Подпиши он «разгонный» указ, указ о переносе выборов на два года, — все бы восприняли это однозначно: а, он не в силах победить соперника-коммуниста законно — вот и использует незаконные силовые методы! Ресурс поддержки Ельцина народом, силовыми структурами, уже и в 1993 году пребывавший «на грани», теперь, в 1996-м, сделался бы отрицательным.

Не тем уже был и сам Ельцин. Вроде бы ну что такое три года! Даже два с половиной… Но за это время он сильно сдал. Победа 1993 года оказала на него сильное разрушающее действие. Неприятные казусы в Пекине… Берлине… Шенноне… Следующие один за другим инфаркты… Все еще низкий (хотя и несколько подросший в последнее время) рейтинг… Вряд ли на этот раз, из очередного столкновения с противником, он смог бы выйти триумфатором…

Как всегда, тайные планы Ельцина не удалось утаить от его противников: слишком многие и на этот раз, как накануне 21 сентября 1993 года, в них оказались посвящены, в том числе те, кто отнюдь не симпатизировал президенту.

К тому же агрессивные ельцинские намерения не особенно и пытались скрывать: в воздухе носилось — готовится что-то серьезное. Для принятия неких чрезвычайных мер был как бы создан соответствующий фон (хотя истинная причина тревоги, естественно, утаивалась): как уже говорилось, 17 марта пришел сигнал, что взрывчатка заложена в Думе, и из здания пришлось всех спешно эвакуировать. В этот же день в одном из московских автобусов обнаружили мощное взрывное устройство. В общем, якобы из-за угрозы терактов в столице были приняты дополнительные меры безопасности, а московская милиция в очередной раз переведена на усиленный режим несения службы. Тему поддержания правопорядка Ельцин принялся обсуждать с только что приехавшим из аэропорта московским мэром Лужковым…

Правда, реакция ельцинских оппонентов на нависшую над ними угрозу оказалась несколько запоздалой. Лишь 18 марта, когда, по сути, уже был дан отбой, Зюганов выступил перед журналистами с предупреждением, что в Кремле готовится «силовой вариант» ответа на решение Государственной думы по Беловежью.

Бывший российский вице-президент Руцкой, большой знаток по части силовых кремлевских действий, напротив, высказывал сомнение, что Ельцин на этот раз на подобные действия решится:

— Если это и готовится, то это просто сумасшедшие в окружении президента. Потому что сегодня ситуация в России — это не 1993 год, тут можно и в ответ получить так, что потом не успеешь и ноги унести.

В Кремле, естественно, отрицали «силовые» намерения. Об этом, в частности, сказал 18 марта сам Ельцин, отвечая на вопрос Интерфакса: дескать, опасения коммунистов «лишены оснований».