Олег Мороз - Как Зюганов не стал президентом

— А вам не кажется, — говорю, — что в той ситуации подход, которого придерживался Коржаков и его друзья, — отменить (перенести) выборы — имел право на существование: ведь положение Ельцина (низкий рейтинг, череда инфарктов) было практически безнадежным?

— Категорически нет. И тогда так считал, и сейчас считаю. По двум группам причин. Первая группа — чисто юридическая: юридической технологии, с помощью которой можно было бы реализовать это решение — отменить или перенести выборы, — не существовало. Это было совершенно очевидно…

— В 1993-м такой технологии тоже ведь не существовало…

— Это не совсем так. Если вы имеете в виду, что Указ президента № 1400 о приостановке действия Съезда и Верховного Совета нарушал Конституцию, — это чистая правда. Но есть еще политическая группа причин. В общем нетрудно было спрогнозировать: если бы тогда, в 1996-м, Ельцин отменил или перенес выборы, его действия получили бы совершенно однозначную трактовку не только со стороны коммунистов, но и со стороны большей части политических сил. Эта трактовка очевидна: президент испугался прямых выборов, он испугался той самой демократии, которую сам создал, он сворачивает эту демократию. Таким образом мы получили бы ситуацию, когда против нас были бы не только наши традиционные оппоненты, но у нас был бы и абсолютно расколотый собственный лагерь. Политические последствия этого были бы просто чудовищные. Коржаков этого просто не мог понять. Я как-то обсуждал с ним это. Разговор был примерно таким. «Александр Васильевич, — говорю, — ну хорошо, вы предлагаете отменить или перенести выборы… А как это сделать?» — «Да ну как — указ написал: перенести, — и все». — «Подожди, указ, — но ведь есть Конституция, есть закон о президенте… Там прописан срок его полномочий. Когда срок истекает, полномочия прекращаются…» — «Да ладно, указ написал — и все». — «Ну хорошо, а что делать с Конституционным Судом, в который, естественно, сразу же обратится та сторона? Мы это дело проиграем, указ будет отменен мгновенно, в течение семи-восьми суток. Что мы тогда будем делать?» — «Что делать? Да указ написал — и все. О чем там еще говорить!» То есть обсуждение было бессмысленным. Это была абсолютно убийственная стратегия, которая привела бы Ельцина к политической катастрофе практически мгновенно.

— Когда у вас испортились отношения с Коржаковым — сразу, как только вы включились в избирательную кампанию, или через какое-то время? Что было тому причиной — взаимная личная неприязнь, психологическая несовместимость или разница во взглядах на ситуацию — он гнул в сторону переноса выборов, а вы были категорически против этого?

— Нет, ну я же к этому времени уже много лет его знал, и отношения между нами уже вполне сложились. Мы десятки, сотни раз встречались по сотням различных текущих вопросов. Парадокс состоит в том, что как раз ничего личностного в наших отношениях не было.

— Ельцин все время колебался в выборе между вами и Коржаковым или сначала в основном ориентировался на своего охранника, а в дальнейшем, особенно после 18 марта, когда вы уговорили его не распускать Думу и не запрещать КПРФ, — на вас (кстати, он сам отмечает эту веху в своих мемуарах)?

— Мне трудно сказать, колебался ли он. Я думаю, выбор был для него непростым… Дело в том, что на старте избирательной кампании Ельцин был уверен, что она идет хорошо. Ему же докладывали Сосковец и Коржаков: все классно, все замечательно, ваш рейтинг растет, народ требует, чтобы вы оставались президентом. Это продолжалось, пока не пришли мы и не показали ему, что рейтинги катастрофически низкие. Тогда он развернулся…

— В сущности, 17 марта Ельцин ведь фактически уже начал осуществлять план Коржакова. Как мы знаем, в 6 часов вечера Думу захватили омоновцы и сотрудники Главного управления охраны — под предлогом проверки анонимного звонка о том, что она заминирована. Всех депутатов, кто там находился, чиновников, технических работников удалили из здания и никого не пускали.

— Да, то, что Борис Николаевич на это согласился, можно трактовать как колебания, которые он постоянно испытывал. Конечно, два этих больших сценария — провести нормальные выборы или отложить их года на два — он всегда держал в голове и так или иначе соотносил друг с другом. И должен был это делать. А в тот момент — 17–18 марта — мы просто прошли по краю пропасти.

— Многие считают, что главным факельщиком, главным зачинателем всех этих интриг был не сам Коржаков, а Сосковец. Собственно говоря, к нему и прилепился — кажется, с вашей подачи — соответствующий титул: «их духовный отец — Сосковец»…