Андрей Зализняк: Читаем "Слово о полку Игореве". Лекции.

Первая реакция на это была, естественно, то, что наконец-то проблема подлинности или поддельности закрыта. Раз нашлось более позднее произведение, где имеется подражание "Слова о полку Игореве", имеются взятые оттуда фразы, то, очевидно, "Слово о полку Игореве" должно быть признанным древним произведением.

И в течение какого-то времени эта точка зрения была почти всеобщей, пока не появились новые скептики -- это уже конец девятнадцатого и дальше двадцатый век, которые высказали противоположную точку зрения: Да, по их позиции, действительно "Задонщина" несомненно литературно связана с "Словом о полку Игореве", совпадения настолько очевидны, что случайности, о случайности никакой речи быть не может.

Но, быть может, наоборот, тот фальсификатор, который создал "Слово о полку Игореве" пользовался текстом "Задонщины" и, переделывая соответствующие фразы, создал свое произведение. Тем самым, пози… тем самым, дискуссия возобновилась. Особенно активный взлёт её был в сороковые годы двадцатого века, когда видный французский славист Андре Мазон написал целую книгу, посвященную, как он считал, доказательству поддельности "Слова о полку Игореве" и создании его на базе "Задонщины".

Ну, помимо отдельных частных статей по этому поводу, которые можно не упоминать, нужно указать три таких крупных книги, посвящённых, посвящённых идее доказательства поддельности "Слова о полку Игореве" -- Андре Мазон, которого я уже назвал, это сороковые годы двадцатого века; следующий этап -- это Александр Александрович Зимин, яркий, видный историк Советского периода, который написал первый вариант своей книги на эту тему в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году в условиях очень специфических, поскольку следует сказать, что в Советское время дискуссия о поддельности или подлинности "Слова о полку Игореве" была превращена в сюжет идеологический. Позиция, что "Слово" является подлинным, была признана, практически приравнена к некоторой идеологической догме, а позиция, что она поддельна -- к идеологической диверсии. Потому, прот.. так, что ни в каком преподавании, ни в каких публикациях ничего высказать против подлинности этого произведения было решительно невозможно. Поэтому, труд Зимина был актом смелости, актом гражданского мужества.

И, действительно, продолжение было очень типичное для той эпохи, но вам, к счастью для вас эта эпоха уже чужда, она и далека, но, тем не менее, тогда жизнь обстояла именно таким образом. Книга эта всё-таки была напечатана в некотором смысле, но в очень ост.. относительном смысле, Она была напечатана на ротапринте, тиражом, по одним сведениям девяносто девять, по другим сведениям, ста экземплярах.

Но, мало того, что тираж был, как вы сами понимаете, с.. даже сейчас это не производит еще такого сильного впечатления, поскольку сейчас тиражи не очень большие. А в шестидесятые годы советско.. советский период, тиражи были много сот тысячные и миллионные иногда, то есть, совершенно другой масштаб был тиражей, поэтому тогда книга, изданная в девяносто девяти экземплярах, была практически равносильна какой-то записной книжке.

Тем не менее, даже эти девяносто девять экземпляров вовсе не поступили ни в какую продажу, а были немедленно препровождены в спецхран., как тяжёлое… орудие идеологической диверсии. И раздавались персонально участникам сп.. обсуждения этой книги, созванного по этому поводу, с обязательством после обсуждения каждому сдать свой экземпляр обратно в спецхран. Вот таким образом было устроено обсуждение книги, где высказывалась крамольная идея о том, что "Слово о полку Игореве" является подделкой.

Ну, надо ли говорить, что обсуждение это пришло к единодушному выводу, что книга представляет собой ложь и клевету и надо ли сейчас говорить о том, что всё это событие сильно укрепило в кругах московской и не только московской интеллигенции представление о том, что "конечно, подделка", если власть такой степени отстаивает такими способами идею о том, что это подлинно. И, кстати, эту идею вполне можете встретить и сейчас достаточно, остатки её.

Вот, как видите, в.. совсем не научная сторона, которую эта дискуссия приобретала в какие-то моменты. Вообще, следует сказать, что эта дискуссия почти во все эпохи редко бывала чисто научным обсуждением. Почти всегда в неё примешивались страсти и пристрастия. Считалось патриотичным исходить из того, что нет никакого сомнения, что произведение подлинное, но и, наоборот, некая западническая ориентация вела к тому, что отстаивалась противоположная точка зрения.