Владимир Хабур - Мирное время

Вся комсомольская организация Шаартуза находилась у трибуны. На Федьке красовалась голубая шелковая рубашка, на Саше - новая яркая тюбетейка. Сапоги у всех - начищены до блеска.

Издали донесся ровный рокот моторов, и вскоре показалась цепочка тракторов. Их сопровождали всадники на разукрашенных конях. Это дехкане присоединились к каравану в кишлаках, через которые проезжали тракторы, и как бы составляли почетный эскорт невиданных еще в этих местах машин.

Впереди гуськом шли десять новых тракторов, за ними двигались еще десять машин с прицепленными к ним телегами, на которых лежал домашний скарб трактористов, инструменты, запасные части, бидоны с керосином. Здесь же сидели дети, жены водителей. В пути, когда караван останавливался на ночь и разбивал палатки, стан походил на цыганский табор, только вместо коней тракторы...

И вот настал долгожданный момент: тракторная колонна остановилась у трибуны. В степи разнеслось громкое "Ура!". Все бросились к тракторам, жали водителям руки, щупали невиданные машины, удивлялись, расспрашивали.

На одной из машин Виктор увидел Морозова. Сразу вспомнился вечер в далеком Дюшамбе, встреча с Кузьмой Степановичем, разговор о скорпионах, поимка Хошмамеда... Молодые люди крепко обнялись. Морозов отозвал Виктора в сторону и сообщил последние новости. Он ехал с тракторной колонной вдоль границы. На границе было тревожно. Каждый день ожидали перехода большой шайки басмачей.

Федька с трудом обнаружил среди загоревших дочерна водителей в замасленных комбинезонах четырех девушек и уже вертелся возле них, завязывая знакомство.

Морозов подошел к Иргашеву, поздоровался.

- Пора митинг открывать, - сказал он.

Иргашев взошел на трибуну. Начальник тракторной колонны крикнул: "Стройся!". Загудели моторы, и тракторы вытянулись в одну линию. Дехкане сгрудились перед трибуной.

Митинг открыл Иргашев. Он хорошо и взволнованно говорил о том, что сегодня, у нас, на границе двух миров, появились новые стальные кони, которые не только поднимут целину, но изменят всю крестьянскую жизнь.

После митинга тракторы переехали в Шаартуз. Кишлак ожил. По улицам, еще недавно сонным и тихим, целый день гуляла молодежь, слышались песни, веселый смех. Впервые заиграла гармоника.

Вечером Иргашев уехал в Кабадиан. Перед отъездом он поручил Виктору проверить ход коллективизации в ближних селениях.

На другой день Виктор выехал из Шаартуза. По пути к нему присоединился Очильды. В кишлаке Саят их постигла первая неудача. Созвать собрание не удалось. Все дворы оказались наглухо закрытыми. Они не нашли в кишлаке ни одного мужчины. Только женщины пугливо выглядывали из-за глиняных заборов. Даже чайхана была закрыта.

Кишлак Чоршамбе встретил их также неприветливо. Они проехали по безлюдным тихим улочкам, пересекли пустынную площадь и спешились у чайханы. Там они нашли толстого, засаленного чайханщика.

Друзья попросили чаю. Чайханщик принес чайники и уселся неподалеку. Видно было, что ему очень хотелось поговорить. И верно, он рассказал, что два дня назад сюда приезжал уполномоченный по фамилии Куранский. Он собрал всех жителей кишлака и объявил, что они теперь "колхоз". Куранский тут же выбрал одного парня, Азима, чтобы тот переписал у жителей кишлака всех лошадей, коров, коз, овец и кур. Это все, сказал он, станет общим. Никто не сможет пить молоко от своей коровы и есть яйца от своих кур. Куранский на всех кричал и так напугал, что когда понадобилось подписывать какую-то бумагу, то все дехкане беспрекословно приложили свои пальцы. Куранский уехал, а жители до сих пор не могут прийти в себя. Мужчины скрываются, не выходят на улицу, а женщины плачут и просят мужей не отдавать их в колхоз. Во всех дворах режут коров, баранов, коз.

Виктор понял, что и в Саяте побывал этот уполномоченный.

Поехали в другие кишлаки. И повсюду, где до них побывал Куранский, они встречали враждебное отношение, недоверие, с ними не решались даже разговаривать. Дехкане, напуганные угрозами, прятались, не хотели идти на собрания. Они не поддавались никаким уговорам, их не прельщали никакие обещания.

В кишлаке Чорбох Куранский составил список "пожелавших" вступить в колхоз, передал его в лавчонку кооперации, запретив продавать товары всем остальным дехканам, которые в этом списке не значились. Виктор объяснил заведующему кооперативом, что продавать товары нужно всем, кто будет платить за них деньги, а список отобрал. Кооператор проводил Виктора удивленным взглядом и тут же, на всякий случай, вообще закрыл лавочку.