Петр Мультатули - Господь да благословит решение мое (Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов)

Десантная Босфорская операция была перенесена на весну 1917 года. Военная обстановка на Черном море, по мнению Бубнова и Колчака, ей благоприятствовала. "Из всестороннего изучения с главой нашей агентурной разведки, - писал адмирал Бубнов, - и моим другом капитаном 2-го ранга В.В. Яковлевым, собранных им и тщательно проверенных сведений, оказалось, что обстановка для нашей Босфорской операции весьма благоприятна и что Турция, несмотря на все усилия немцев, почти совсем утратила свою боеспособность"{384}. Подготовка к операции шла полным ходом. "По повелению Государя, - пишет Бубнов, - было тотчас же приступлено к сформированию десантной дивизии, причем Государь повелел, чтобы для укомплектования этой дивизии было отправлено достаточное число особо отличившихся в боях офицеров и солдат - георгиевских кавалеров. Кроме того, в состав десантного отряда должна была еще войти сформированная в портах Балтийского моря, так называемая Балтийская "морская дивизия", которая для этого была переведена на побережье Черного моря, а также значительно расширенный в своем составе Гвардейский Экипаж. Государь до самого конца своего верховного командования все время живо интересовался ходом формирования десантной дивизии, и во время "серкля" после завтраков, когда я был в числе приглашенных, все время меня подробно расспрашивал"{385}.

Большую роль в обеспечении предстоящей операции должен был сыграть линкор "Императрица Мария". Это была гордость русского флота. Спущенный на воду в 1913 году, корабль вступил в строй в 1915 году. Водоизмещение его равнялось 22 600 т., скорость - 21 узел в час. На борту линкора находилось 12 орудий по 305 мм, 20 орудий по 130 мм, 8 орудий по 75 мм, 4 орудия по 47 мм и 4 пулемета. Линкор находился в порту Севастополя, готовый выйти в море, когда 7 октября 1916 года на его борту вспыхнул страшный пожар, унесший жизнь 152 моряков. Из-за опасения, что пламя перебросится на пороховые склады порта, командование приказало линкор затопить. Это была большая потеря для ВМФ России. В народе заговорили о диверсии и бунте на корабле. Пожар на "Императрице Марии" стал раздуваться оппозицией. Император Николай II написал письмо морскому министру Григоровичу с указанием немедленно прекратить эти вредные домыслы. Приводим полный текст письма: "Иван Константинович. За докладом сегодня я забыл указать вам о необходимости краткого объявления во всеобщее сведение о несчастье в Севастополе с линкором "Императрица Мария". Происшествие это известно всей России, но за отсутствием официальных данных вокруг него ходят всевозможные слухи, вплоть до бунта команд, что крайне обидно для доблестного личного состава Черноморского флота. Я нахожу наиболее правильным краткое сообщение о случившимся, что повлекло к временному выводу из строя боевого судна и указания надежды на восстановление его через несколько месяцев, полгода, год и т.п. Это безусловно нужно. Уважающий вас НИКОЛАЙ"{386}.

С гибелью линкора связано еще одно интересное обстоятельство, рассказанное адмиралом Бубновым, которое прекрасно свидетельствует о благотворной роли Николая II как руководителя. "Гибель "Императрицы Марии", - писал адмирал Бубнов, - глубоко потрясла А.В. Колчака. Со свойственным ему возвышенным пониманием своего начальнического долга, он считал себя ответственным за все, что происходило на флоте под его командой [...]. Он замкнулся в себе, перестал есть, ни с кем не говорил, так что окружающие начали бояться за его рассудок. Узнав об этом, Государь приказал мне тотчас же отправиться в Севастополь и передать А.В. Колчаку, что он никакой вины за ним в гибели "Императрицы Марии" не видит, относится к нему с неизменным благоволением и повелевает ему спокойно продолжать свое командование. Прибыв в Севастополь, я застал в штабе подавленное настроение и тревогу за состояние адмирала, которое теперь начало выражаться в крайнем раздражении и гневе. Хотя я и был близок к А.В. Колчаку, но, признаюсь, не без опасения пошел в его адмиральское помещение; однако, переданные мною ему милостивые слова Государя возымели действие, и после продолжительной дружеской беседы он совсем пришел в себя, так что в дальнейшем все вошло в свою колею"{387}.

Наступил конец 1916 года. В.Н. Воейков вспоминал: "1-го декабря 1916 года Государь Император обратился к Армии и Флоту с приказом, которым подтвердил намерение бороться до восстановления этнографических границ, достижения обладания Царьградом и создания свободной Польши из трех ее частей. Таким образом, были обнародованы находившиеся до тех пор в руках дипломатов переговоры о присоединении, по окончании войны, к России Константинополя и проливов. Англия воленсноленс подписала это соглашение; но, так как вопрос о Константинополе и проливах составлял ее больное место, она усилила поддержку русских революционных деятелей через своего посла, почетного гражданина первопрестольной столицы России - сэра Дж. Бьюкенена"{388}.