Если большевики в этот период и отменили или смягчили законы рынка, то это было сделано не в целях "перехода к социализму", что было невозможно в одной России, а в силу военной необходимости. Окончание Гражданской войны и консолидация советской власти в то время,когда революция в Европе топчется на месте или отступает, поставили их перед необходимостью найти соответствующий экономический modus vivendi. Разумеется, победа пролетариата в Германии изменила бы ситуацию. Но в 1921 г. стало ясно, что эта победа в ближайшее время не неизбежна, что мировой капитализм вступил в период стабилизации, пусть и временной и относительной, конечно, но все-таки стабилизации, и что буржуазия повсюду переходит в наступление, а пролетариат ведет оборонительные бои. В ожидании нового наступления и работая для соэдания политическихусловий для него, нужно было не допустить полного распада российского общества, что привело бы к падению советской власти. Реквизиции и волевое распределение должны были уступить место "нормальным" экономическим отношениям.
Однако и без того отсталая экономика России была подорвана империалистической и гражданской войной; уровень производства был чрезвычайно низким, если не сказать нулевым. Этот факт еще более усиливалпреобладание мелкогопроизводства не только в сельском хозяйстве, но и в промышленности. Было ли возможно в этих условиях обеспечить хотя бы минимальное развитие производства вне сферы рыночных отношений? На X съезде РКП(б) Ленин ставит альтернативу: «Либо пытаться запретить, запереть совершенно всякое развитие частного, негосударственного обмена,т.е. торговли, т.е. капитализма (заметьте, именно капитализма - прим. ред.), неизбежное при существовании миллионов мелких производителей. Такая политика была бы глупостью и самоубийством той партии, которая испробовала бы ее. Глупостью, ибо эта политика экономически невозможна; самоубийством, ибо партии, пробующие подобную политику терпят неминуемо крах... Либо... не пытаться запретить или запереть развитие капитализма, а стараться направить его в русло государственного капитализма». [3]
Ленин показывает, что в России имеется пять различных хозяйственных укладов: натуральное крестьянское хозяйство; простое товарное производство, сельскохозяйственное и ремесленное; частный капитализм; государственный капитализм; социализм. Но этот последний, говорит он, не существует в сущности экономических отношений, он существует только как «юридическая возможность», поскольку мы находимся у власти. Еще раз: он сушествует в политической области, а не в экономике! В этих условиях борьба, стоящая в повестке дня, это не борьба социализма против капитализма, но борьба политического социализма, вступившего в союз с самой передовой формой капитала, государственным капитализмом, против мелкого капиталистического и даже докапиталистического производства. Врагом является именно мелкое производство, так как его невозможно контролировать, ежедневно оно вновь и вновь воспроизводит капитализм, говорит Ленин. И тем не менее мы должны предоставить ему свободу действий, должны допустить частный товарообмен, рынок, потому что иначе невозможно обеспечить циркуляцию продукции миллионов мелких предприятий. Лишенные возможности вести атаку на капитализм, мы должны поощрятьего, ибо при существующем положении дел, только в такой форме может развиваться российская экономика. Однако мы должны стараться контролировать его, ориентируяв сторону государственного капитализма с тем, чтобы облегчить дальнейшийпереход к социализму.
В то время как итальянские левые коммунисты одобрили эту установку большевиков без колебаний и оговорок, она встретила непонимание и оппозицию «ультралевых». На III конгрессе Коминтерна представительница русской «рабочей оппозиции» Коллонтай соперничала с КАПДистами в разъяснении необходимостиили переходить к социализму... или отказаться от власти. Примечательно, что они, таким образом, примкнули, пусть и с другой стороны, к старой меньшевистской позиции: немедленный социализм или передача власти буржуазии. И не следует удивляться тому, что Сталин вернулся к этой альтернативе в 1926 г. для того, чтобы оправдать «строительство социализма» в одной России.
Ни те ни другие не понимали ни диалектической взаимосвязи между политической властью и экономикой, ни международной стратегии коммунизма. Они не понимали, что целью НЭПа было удержание политической власти, а не подъем производства в России. Большевики не считали развитие российской экономики самоцелью. Оно интересовало их лишь в той мере, в какой оно было необходимо для поддержания «юридической возможности», которая заставляла это капиталистическое развитие делать «шаги в направлении социализма» и которая позволяла им поставить все силы мощного государства на службу мировой революции, которая, в свою очередь, оказала бы помощь ему самому.
Читать дальше