Интернациональная коммунистическая партия: Революция и контрреволюция в России

Чтобы увидеть разницу между «двойной» революцией и революцией буржуазной достаточно сравнить организацию и деятельность государства, рожденного Октябрем, с государством, возникшем в результате китайской революции 1949 г. Эта разница станет еще более кричащей, если обратиться к международнойдеятельности советского государства. Именно революция и взятие власти в России позволили большевикам восстановить интернациональную партию пролетариата. Именно эти факторы позволили им осуществить перегруппировку в рядах левых течений социалистических партий и вернуть их к основам учения и принципам марксизма. Для большевиков целью русской революции было «разжечь социалистическую революцию в Европе». Сам факт русской революции решительно подталкивал их к этому, но одного его было недостаточно после краха II Интернационала. Необходимо было восстановить, подтвердить теоретические, программные и политические принципы коммунизма, осуществить перегруппировку сил, способных их востребовать и претворить в жизнь, необходимо было восстановить руководство этой революцией. Таким образом, можно сказать, что главным социалистическим завоеванием Октября был Коммунистический Интернационал.

По своему политическому содержанию Октябрь был социалистическим: пролетариат если и не овладел всей полнотой власти, то по крайней мере обеспечил себе политическое господство; это его партия единолично руководила государством и он ее использовал в целях своей интернациональной классовой борьбы.

В области экономики планы большевиков были намного скромнее. Первыми серьезными экономическими мерами были экспроприация земельных собственников, национализация земли и передача ее в руки крестьян. Какой бы радикальной и прогрессивной ни была эта мера, в ней не было ничего социалистического, как это не переставал повторять Ленин. Эта мера шла даже в русле пожеланий буржуазии, которая очень бы хотела избавиться от паразитарного класса земельных собственников и завладеть сообща земельной рентой. Но если, например, английская буржуазия превозносила эту меру устами своего теоретика Рикардо, то никакая буржуазия не решилась еще ее осуществить. Даже китайская революция не дошла до этого. Дело в том, что эта мера чревата мощным всплеском классовой борьбы, ставящей под вопрос все права собственности. Большевиков, естественно, это не пугало.

Может показаться, что в 1918-20 гг. экономические мероприятия Советской власти вышли за пределы капитализма в той мере, в какой они вышли за рамкикапиталистических законов производства и обмена. В действительности же речь шла лишь о «военном» коммунизме. Эти меры проводились в соответствии не с экономическими планами, а с военной необходимостьюи, как объяснял Троцкий, в чрезвычайных обстоятельствах любое государствоспособно принять меры подобного рода. В обстановке «осажденной крепости», в которой находилась Россия в эти годы, не было более устойчивых «производственных отношений». Все экономические законы подчинились закону военного времени, производство и потребление регулировалось в соответствии с нуждами обороны.

В России того времени отношения, например, между государством и крестьянами не соответствовали никакому «способу производства»: советская власть защищала крестьянина от белогвардейцев, поддерживаемых мировым империализмом и которые хотели отнять у него землю, а «в обмен» крестьянин должен был кормить города и Красную Армию. При необходимости Советы реквизировализерно для рабочих, фураж для красной кавалерии, дрова для поездов и военных заводов и т.д. Распределение потребительских товаров также осуществлялось без учета законов рынка и отношений найма, в соответствии с военными нуждами.

Даже в промышленности военные потребности вынуждают большевиков идти дальше и быстрее, чем это позволяет «экономическая» целесообразность. С этой точки зрения было бы предпочтительно, чтобы заводами продолжали управлять капиталистические предприниматели под контролемрабочих и государства. Однако большинство из них перешло на сторону белых, а те, которые остались, саботировали производство, ориентированное, в основном, на производство вооружений; их необходимо было устранить и любой ценой создать аппарат для управления производством. Это сосредоточение производства в руках государства соответствовало не столько реальной концентрации промышленности, сколько самой ситуации гражданской войны (что, впрочем, будет одной из причин «бюрократизации» Советов).