Владислав Ходасевич: Державин

С Державиным связан и первый эмигрантский замысел Ходасевича. В начале 1923 года по поручению издателя 3. И. Гржебина он составил том избранных сочинений Державина. Несколько листов с "ремингтонированными" (т. е. перепечатанными на машинке) стихотворениями были взяты А. Белым для задуманной им антологии русской поэзии на немецком языке и безвозвратно утрачены. Небрежность Белого задержала издание, которое потом из-за коммерческого краха фирмы Гржебина не состоялось вовсе 1.

В том же году Ходасевич предложил М. Горькому назвать журнал, который они вместе издавали, "Беседой". Как вспоминал Ходасевич, в этом заголовке отразилось воспоминание о литературных собраниях в доме Державина.

Почти полностью отойдя после 1927 года от поэтического творчества (стихотворения, написанные им за последние двенадцать лет жизни, можно буквально пересчитать по пальцам), Ходасевич вскоре взялся за большую биографию Державина. Работа над ней началась в январе 1929 года и продолжалась "то лихорадочно-торопливо, то мучительно медленно", по словам одного из современников 2, до января 1931, но уже по ходу писания небольшие фрагменты книги начали появляться в "Возрождении", а более крупные - в журнале "Современные записки", вызывая шумные, но бессодержательные восторги в эмигрантской прессе.

"В "Руле" какой-то В. Савельев пишет о "(Современных) Записках". Обо мне чушь какая-то, но восторженная

-----------------------------------

1 Соврем, зап. 1934. № 55. С. 219.

2 Дон-Аминадо. Поезд на третьем пути. Нью-Йорк. 1954. С. 155.

(17)

вдрызг. Дескать великое мастерство+биография + историческая ценность+разные взгляды. Как верх похвал - лучше чем Моруа и Мориак (?)",писал Ходасевич Н. Берберовой 20 февраля 1930 года, а уже на следующий день делился новыми газетными впечатлениями: "Получил "За свободу". Там о Держ<����авине> 2'/2 столбца. Полные восторги. "Ценный, насущно-нужный вклад в культурную и научно-художественную работу эмиграции" и т. п. Стиль не блестящий, но чувства пылкие. Кроме того, сказано, что современная жизнь в "Совр<����еменных> Зап<����исках>" не в статьях Макл<����акова>, Мил<����юкова>, Вишняка о современности - а в биографии Державина. Это даже умно" (ед. хр. 130, л. 24-25) 1.

Уже после того как в начале 1931 года "Державин" вышел полностью отдельным изданием, Ходасевич писал П. М. Бицилли, поместившему свою рецензию в газете "Россия и славянство": "Увы, кроме Вас и Вейдле, критики мои просто пересказывают книгу <...> О "Державине" судят они, не имея понятия о Державине" 2. Он чувствовал, что его труд неотвратимо погружается в культурный вакуум, в котором немногочисленные отзывы понимающих читателей, вроде "компетентной и содержательной" рецензии Бицилли, казались исходящими едва ли не от вопиющих в пустыне. "Для критической и историко-литературной работы эмигрантские условия можно назвать исключительно неблагоприятными, как ввиду отсутствия необходимых источников, так и вследствие слишком немногочисленной аудитории",- сетовал Ходасевич на страницах "Возрождения" 13 января 1929 года, буквально приступая к "Державину". Между тем, задача, которую ему предстояло разрешить в этих "исключительно неблагоприятных" условиях, была в высшей степени сложна.

Очевидно, что рассказ о жизни деятеля прошлого, оставившего свою автобиографию, требует особого искусства, тем более, если она столь подробна и красочна, как держа-винские "Записки". Слишком покорное следование по уже вышитой канве неминуемо приведет здесь к пересказу, слишком резкий разрыв с нею - к необоснованным домыслам. Автор классического жизнеописания Державина Я. К. Грот, впервые столкнувшийся с этой проблемой, пошел

---------------------------------

1 Большие фрагменты этой переписки были опубликованы в мемуарах Н. Н. Берберовой "Курсив мой" (Мюнхен. 1972).

2 Выписка из личного архива дочери ученого, М. П. Бицилли, предоставлена автору Р. Д. Тименчиком.

(18)

по линии колоссального расширения фактического материала. Его труд, потребовавший более двух десятилетий и занявший более тысячи страниц, густо насыщен данными, поверяющими, дополняющими и разъясняющими державинские свидетельства, данными, извлеченными ученым из многих сотен источников, как печатных, так и архивных.

Понятно, что этот путь был для Ходасевича закрыт. В краткой заметке, предваряющей книгу, он писал, что "не ставил себе неисполнимой задачи сообщить какие-либо новые, неопубликованные данные". Его "целью было лишь по-новому рассказать о Державине". Вопрос, однако, состоял в том, как рассказать.