Василий Хомченко - При опознании - задержать

- Где это вы были? Не венчаться ли собрались? - спросил Богушевич.

- Венчаться. А ходили к отцу Паисию. Сказал, что еще рано, - ответила Нонна, растерянно-беспокойная. - Пойдемте к нам свидетелем.

- В таком виде? - показал Богушевич на свои запыленные туфли, мятые штаны. - Вы, правда, в церковь? - спросил он на этот раз Соколовского.

- В церковь, в церковь. Под венец веду молодую жену, - нервной скороговоркой ответил тот. - И идти надо как можно быстрей. - Достал из кармана часы, глянул. - Уже пора...

"Тебя жандармы приехали брать! - чуть не крикнул Богушевич. - А ты под венец идешь. - Не крикнул, удержался, побоялся за Нонну. - Чего это он так заторопился. Может быть, узнал про все?"

- А я только что из Корольцов, - сказал Богушевич. - Пожар расследовал.

- Ну и что? - поправляя перед зеркалом галстук, спросил Соколовский.

- Причину пожара знаю. Нашел.

- Какая же причина?

- Пожар начался от вашей мастерской, где делались... шкатулки. От взрыва. Взорвался гремучий студень.

Пальцы Соколовского застыли на галстуке. Несколько секунд он так и стоял, неподвижно, как окаменелый. Повернувшись к Богушевичу, застыла на месте и Нонна, вперив в него синие встревоженные глаза.

А Богушевич и еще больше ошарашил их. Достал из портфеля тетрадь с химическими записями, книгу по химии, положил на стол.

- Взял у вас в комнате. Пропорции динамита тут записаны точно.

Соколовский раскрыл тетрадь, ответил сдержанно, с дрогнувшей улыбкой:

- Это не доказательство. Просто я интересуюсь химией.

- Не доказательство? Ну, так их найдут жандармы, которые сейчас в Корольцах. За вами приехали. Вчера. Ждали, когда вернетесь. А я сюда поспешил. Чтобы предупредить вас. - Последние слова он проговорил тихо, участливо. Сел на кушетку, жестом руки пригласил сесть и Соколовского. Тот присел. - В Корольцы приехали ротмистр Бываленко и незнакомый в гражданском платье, назвался Брантом, - рассказывал Богушевич. - Думаю, что они все ваше жилье уже обшарили.

Глаза Соколовского застыли, погасли, губы побелели.

- Вам, Сергей Миронович, нужно спасаться.

- Выследили, - сказал Соколовский с жесткой усмешкой и стукнул себя кулаком по колену. - Вынюхали.

- Вы - Силаев? - спросил Богушевич. - Которого ищут? Бывший корнет, служили в Вильне?

- Силаев, - спокойно ответил тот, - и мы с вами, Франц Казимирович, уже встречались.

- Да, встречались.

- В Вильне, у пана Шней-Потоцкого, у которого была красавица-дочь Ванда.

- Была такая.

- И в Августовских лесах, недалеко от Сувалок. Цыганский табор помните?

- Не забыл. И благодарен вам, Сергей Миронович.

- Из тех, влюбленных в Ванду, запали в память вы и Зигмунд Минейка.

- На каторге был Зигмунд. - Богушевич встал, встал и Соколовский. Стояли, глядели друг другу в глаза, словно проверяли, не ошиблись ли они, было ли все это на самом деле.

Глубокая тишина, воцарившаяся в доме, придавила их троих такой тяжестью, что они даже ссутулились, точно и правда им лег на плечи реальный груз. Богушевича охватили воспоминания, словно молнией осветившие то далекое, трагичное время, разбередили сердце. Его сковало оцепенение, связало все тело. Пережитое, вспомнившееся теперь, все вытеснило, изгнало из души, осталась одна пустая оболочка, как остается пустая куколка, когда из нее выведется гусеница.

Вспомнилось все подробно и ясно, и вместе с воспоминаниями вернулись былые чувства - боль, страх смерти и отчаяние... За одну минуту то далекое прошлое промелькнуло у него в голове.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Только заволокло солнце тучей, как поднялся ветер и погнал по воде мелкую рябь. Затон возле мельницы из синего сразу стал серым, гладь его, только что блестевшая, как первый ледок, подернулась морщинами. Утки спешили к берегу, наверно, почувствовали приближение грозы. Они плыли, подскакивая вверх, точно натыкались грудью на волны, как на что-то твердое. Мельница молчала, лопасти стояли сухие, неподвижные, вода шла в поднятый свободный шлюз, тихо шумела - не надо было крутить жернова. К затону, образованному плотиной, перекрывшей речку, подступал лес. На той стороне реки стоял хутор, ему и принадлежала мельница.

Отряд повстанцев, в котором был Богушевич, разместился в этом лесу на берегу затона. Из тех девяноста человек, что были в отряде неделю назад, осталось двадцать шесть. За несколько последних дней отряд потерял в боях убитыми и ранеными - их оставляли в крестьянских хатах, на хуторах и в лесных сторожках - двенадцать человек. Большинство же повстанцев рассеялось, разошлось по домам. Те, что остались, пришли сюда с надеждой встретиться с отрядом Ковальского, в котором, по слухам, больше сотни бойцов, и все вооружены. Пробирались лесной чащобой, обходя засады и посты, даже в деревни не заходили.