Лев Гумилев: Археологические исследования П.К. Козлова в аспекте исторической географии

По этому поводу в советской науке существуют две противоположные точки зрения. Одна из них считает, что «проблема хуннов – прежде всего китайская проблема» (В.М. Штейн [24] Научная жизнь в Государственном Эрмитаже в Ленинградском отделении Института народов Азии АН СССР // Вести. древн. ист. 1962. N3. , с. 208), что хуннская государственность заимствована из Китая и относится к рабовладельческой формации (К.В. Васильев [24] Научная жизнь в Государственном Эрмитаже в Ленинградском отделении Института народов Азии АН СССР // Вести. древн. ист. 1962. N3. , с. 207), и что китайские товары проникали к хуннам через руки китайских торговцев ( [24] Научная жизнь в Государственном Эрмитаже в Ленинградском отделении Института народов Азии АН СССР // Вести. древн. ист. 1962. N3. ссылка на «Историю китайской торговли» Ван Сяотуна, Шанхай, 1935, на китайском языке), короче говоря, Хунну рассматривается как китайская периферия.

Вторая точка зрения предполагает, что хунны имели самостоятельную независимую от китайских влияний культуру; что их высокая форма общественной организации была следствием консервации развитого родового строя и что китайские товары попадали к хуннам либо как добыча, либо как «подарки» китайского двора, т.е. замаскированная дань. Подлинная культурная близость у хуннов была с народами южной Сибири и Средней Азии, а с китайцами они чаще всего обменивались стрелами: хунны стреляли из луков, а китайцы – из арбалетов [14] Гумилев Л.Н. Хунну. М., 1960. .

Ноинулинское погребение No 6, давшее наибольшее количество находок, датируется тем сравнительно коротким периодом, когда между хуннами и китайцами был мир. И тем не менее китайский экспорт представлен главным образом шелковыми тканями, необходимыми как дезинсекционное средство. Но наряду с роскошными шелками, мы видим даже в царской могиле повседневную одежду кочевников – кожаные шаровары и меховую шапку. При этом невольно вспоминаются слова одного из китайских вельмож, Юе, перешедшего к хуннам: «Численность хуннов не может сравниться с населенностью одной китайской области, но они потому сильны, что имеют одеяние и пищу отличные и не зависят в этом от Китая... Получив от Китая шелковые и бумажные ткани, дерите одежды из них, бегая по колючим растениям, и тем показывайте, что такое одеяние прочностью не дойдет до шерстяного и кожаного одеяния» [7, с. 57] 7 Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1. М.-Л., 1950. . Эти слова были произнесены во II в. до н.э. и на материалах Ноин-Улы мы видим, что за 200 лет хуннская одежда выдержала конкуренцию с китайской, а потом даже возобладала над ней, ибо в VIII в. тюркские моды завоевали самый Китай [30] Lin Mau-tsai. Die chinesische Nachrichten zur Geschictite der Ost-Turken. Wiesbaden, 1958. .

Но, может быть, только предметы повседневного быта, приспособленные к природным и климатическим условиям, оставались неизменными, а искусство, отражающее сферу идеологии, подверглось влиянию рафинированной ханьской цивилизации? Вспомним, что искусство евразийских кочевников за I тыс. лет до н.э. характеризовалось так называемым «скифским звериным стилем». Самый частый мотив – борьба зверей, иногда мифических – грифонов, а чаще реальных. Иногда это нападение хищника на крупное травоядное, иногда схватка двух хищников. Семантика этих образов до сих пор остается предметом спора, и для нашей темы она не существенна. Важно то, что мотивы «звериного стиля» связаны с скифско-сарматским этническим субстратом, широко представлены на Алтае, где оставили свои погребения юэчжи, и они же встречены нами в предметах искусства из ноинулинских могил несомненно хуннского происхождения. Первое место среди находок занимает знаменитый войлочный ковер, на котором изображения животных даны как аппликации.

Чрезвычайно любопытно, что в тех случаях, когда изображена борьба хищника с травоядным, симпатии художника на стороне хищника. Одно это указывает на происхождение «звериного стиля» из охотничьей или скотоводческой стихии, так как именно у воинственных кочевых племен тотемными животными являются, как правило, хищники. С этой точки зрения, примечательны антропоморфные фигуры быка и оленя, которые, может быть, изображают тотемы племен, покоренных хуннами и входивших в хуннскую державу. Возможно, что олень – образ предка монголов, почитавших это животное [18] Козин С.А. Сокровенное сказание. М. – Л., 1941. .