Лев Гумилев: Монголы и меркиты в XII в.

Тэмуджин послал на разведку Бельгутая и Боорчу. Те следили за меркитами трое суток и выяснили, что это были три племенных вождя: Тохта-беги, Даир-Усун и Хаатай-Дармала, во главе трехсот всадников. Набег их был интерпретирован как месть за похищение Оэлун, но уж очень она запоздала, на целых двадцать лет. И почему меркиты так искали в лесной чаще Тэмуджина? Видимо, им было нужно его убить, но для чего?

То, что непонятно нам, было ясно современникам событий и, в первую очередь, самому Тэмуджину. В молитве или речи, произнесенной им после ухода меркитов, звучат трагические ноты: «Бурхан-халдуном (название горы, поросшей лесом, в Хентее) изблевана жизнь моя, подобная жизни вши» ... «защищена жизнь моя, подобная жизни ласточки. Великий ужас я испытал» (Сокровенное сказание. § 103). И он повелел потомкам поклоняться этой горе, как святыне.

Самое удивительное, что никто из монголов XII – XIII вв. не расценил поведение Тэмуджина как трусость или слабодушие. Наоборот, бегство в горы рассматривалось как подвиг, а плен покинутой жены – как большая неприятность, не больше. Видимо, была немалая разница между племенной борьбой внутри монгольского этноса и войной с меркитами, которые монголами не были, но соперничали с монголами за место под солнцем. Для того чтобы уяснить разницу между войной на уровне этноса и войной на уровне суперэтноса, вспомним судьбу Наполеона III и IV. Первый после капитуляции в Седане был освобожден и коротал конец жизни в Англии; второй, попавшись зулусам, был тут же заколот ассегаями.

Но даже не просто опасность для жизни, а что-то большее имело значение для Тэмуджина. Это будет видно из того, что похищение Борте вызвало те же последствия, что и увоз Елены Спартанской Парисом в Трою. Только монголы оказались, куда оперативнее ахейцев, и война не затянулась.

Тэмуджин не потерял ни минуты. Сразу же после набега меркитов он поехал к Тогрулу в его ставку Темный бор на берегу Толы, рассказал о случившемся и попросил помощи. Доха и тут решила дело. Тогрул ответил, что в благодарность за черную доху, он предаст огню всех меркитов, возвратит Борте, выставит для этой цели две тьмы (20 тыс. сабель), но предложил – немедленно обратиться к Джамухе, вождю джаджиратов, побратиму (анда) Тэмуджина, чтобы тот привел тоже 20 тыс. всадников, для образования левого крыла, и назначил место встречи (Сокровенное сказание. § 104).

Кажется удивительным и то, что против трехсот меркитов, участвовавших в набеге, мало двадцати тысяч кераитов, и что Тогрул ставит выполнение своего обещания помогать Тэмуджину в зависимость от позиции вождя джаджиратов – Джамухи. Джаджираты входили в раздел нирун, так как происходили от сына одной из жен Бодончара, которую тот захватил беременной. Бодончар ребенка усыновил. Потомком этого мальчика был Джамуха-сецен (мудрый). Юридически, джаджираты считались равноправными с другими монгольскими племенами, но оттенок неполноценности из-за сомнительной генеалогии родоначальника, лежал на них бременем, нетяжелым, но противным. И вот теперь от позиции их вождя зависела судьба военной операции, по размаху равновеликой среднему крестовому походу. Приходится признать, что прямые данные источников по нашей проблеме создают у читателя не только неполное, но и искаженное представление о действительной расстановке сил в Монголии XII в.

Тэмуджин послал к Джамухе Хасара и Бельгутая напомнить о принадлежности к одной большой семье, передать обращение Тогрула и просить выставить 20 тыс. воинов для освобождения Борте. Все это выглядит похожим на мобилизацию ахейских базилевсов для возвращения Елены Прекрасной, за исключением того, что Елену спасали вопреки ее желанию.

Мотив, по которому Джамуха должен был поднять в поход свой народ, – только общемонгольский патриотизм. Однако этого оказалось достаточно. Джамуха согласился привести одну «тьму», а вторую составить из «людей анды», т.е. людей Тэмуджина (Сокровенное сказание. § 106). На том и порешили.

Тэмуджин послал уведомление кераитам и через некоторое время соединился с Тогрулом и его братом Чжа-гамбу (тибетский титул, присвоенный этим принцем). Как не странно, войска Тэмуджин не привел, но когда союзники, с трехдневным опозданием прибыли к месту встречи, то Джамуха их ждал во главе двух тумынов (тьмы) своего и тэмуджиновского. Видимо, влияние джаджиратского вождя среди монголов были больше, чем у кого бы то ни было. И когда Джамуха взял на себя составление диспозиции и командование, то против такой инициативы никто не возразил.