Виктор Брачев - Травля русских историков

Свои показания я писал для вас, и я себя не пощадил, пусть же это у вас и останется и не убивает меня как раз в тот момент, когда должна была начаться новая и, может быть, наиболее важная и полезная, с социальной точки зрения, глава моей жизни» {216} 216 Академическое дело 1929–1931 гг. Вып. 2. Дело по обвинению академика Е. В. Тарле. Ч. 2. СПб., 1998. С. 554–556. .

29 ноября 1930 г. Е. В. Тарле была предложена очная ставка с С. Ф. Платоновым, которая, как надо понимать, никак не улучшила его настроения. Очная ставка в виду ее особой важности проводилась с участием сразу четырех следователей: начальника СОУ С. Г. Жупахина, начальника СО М. А. Степанова, зам. начальника следственной части А. А. Мосевича и А. Р. Стромина.

После взаимного ознакомления и отсутствия «заявлений, препятствующих к очной ставке» со стороны Е. В. Тарле и С. Ф. Платонова, следователи приступили к делу.

«Вопрос к Тарле: «Что Вы знаете по поводу образования военных групп?»

Ответ: «Знаю все от С. Ф. Платонова».

Вопрос: «Что Вы знаете о их составе и вообще о всех подробностях?»

Ответ: «Знаю, что во главе стоял Измайлов, который должен был составить военную группу из бывших офицеров».

Вопрос: «Что о каких военных группах Вам известно?»

Ответ: «Кроме ленинградской говорилось о московской и о южных, в точности не помню, кажется, упоминался Киев».

Вопрос: «Что Вам известно о ленинградской военной группе?»

Ответ: «В ней участвовали знакомые Измайлова, руководителем был Измайлов. Ленинградская группа организовалась первой».

Вопрос Платонову: «Вы говорили Е. В. Тарле, что Н. В. Измайлов еще в 1926 г. приступил к организации группы, производил учет бывших офицеров?»

Ответ Платонова: «Этот разговор не мог быть потому, что о военной группе я узнал от Н. В. Измайлова значительно позднее, и если я говорил с академиком Тарле, то лишь в последнее время. Я такого разговора не помню…»

Ответ С. Ф. Платонова на вопрос о военной группе весьма показателен, так как он хорошо понимал, куда клонит следствие и чем может кончиться для него и для участников «группы» признание этого «факта». Несколько озадаченные ответом С. Ф. Платонова следователи были вынуждены обратиться за разъяснениями к Е. В. Тарле: «К какому времени относится этот разговор и настаиваете ли Вы, что этот разговор был?»

Ответ Е. В. Тарле был следующим: «Да. Такой разговор был, но времени я не помню».

Следующим вопросом следователей стал вопрос относительно состава военной группы, члены которой были названы в свое время Е. В. Тарле, как мы уже знаем, поименно. Теперь следствие хотело удостовериться в правдивости его показаний. «Кто Вам называл фамилии участников военной группы, которые фигурируют в Ваших показаниях?» — был задан ему вопрос. На что Е. В. Тарле отвечал, что фамилии он слышал: «…частью от Богословского (к этому времени покойного. — Б.В. ), частью от С. Ф. Платонова, но от кого какие именно», он не помнит.

Однако С. Ф. Платонов в ответ на вопрос к нему: «К какому времени относится его разговор с гражданином Е. В. Тарле?» решительно опроверг Е. В. Тарле. «Никакого такого (осведомительного) разговора не было. Разговор о военной организации относится к самому последнему времени (если у меня вообще был разговор на эту тему с Е. В. Тарле), примерно 1929 г. Каких-либо имен участников не называлось» {217} 217 Академическое дело 1929–1931 гг. Вып. 2. Дело по обвинению академика Е. В. Тарле. 4. 2. СПб., 1998. С. 578. , — заявил он.

Самым решительным образом отверг С. Ф. Платонов и явно клеветническое измышление Е. В. Тарле о некоем оружии, которое имелось у «организации» и было «спрятано где-то в академических учреждениях», о чем он якобы и узнал от самого С. Ф. Платонова. «Разговор об оружии совершенно отрицаю», — заявил на это С. Ф. Платонов.

Очная ставка Е. В. Тарле и С. Ф. Платонова все более и более превращалась, таким образом, нет, не в поединок двух академиков, а скорее в олицетворение правды и оголтелой лжи, чести и бесчестия. А ведь на дворе уже было 29 ноября 1930 г. Следствие, в ходе которого С. Ф. Платонов был вынужден, в конце концов, взять на себя вину как руководитель «контрреволюционной организации», было уже фактически закончено, и казалось бы, что ему стоило подтвердить показания Е. В. Тарле и тем самым окончательно удовлетворить следствие. Но в том-то и дело, что человек чести даже, казалось бы, в безвыходной, экстремальной ситуации остается все же честным человеком.

Кажется, поняв это, следователи не стали «зацикливаться» на вопросе об оружии и плавно перешли к вопросу о связях С. Ф. Платонова с русской монархической эмиграцией, французскими политическими деятелями, переговорам с Ватиканом и немецким деньгам. Главным их информатором в ходе следствия был по этим вопросам, как мы уже знаем, Е. В. Тарле. Теперь ему предстояло подтвердить свои домыслы. Однако одно дело клеветать на человека заочно, не видя его, и совсем другое — говорить неправду, глядя ему в лицо.