Амеде Ашар - Плащ и шпага

- Выходит, - подытожила она, - вы совершенно счастливы?

- Счастлив? Да разве возможно быть вполне счастливым?

- Значит, есть ещё что-нибудь, чего вы желаете?

- Мой Боже, да! Мне не останется ничего желать только тогда, когда я добьюсь от графини де Суассон того, что мне от неё нужно.

- Вы в самом деле имеете просьбу к обергофмейстерине её величества королевы?

- О! Сущие пустяки! Командование армией, посылаемой в Венгрию, для одного из моих друзей.

- Только то! Видно, вы так навсегда и останетесь верным сыном своей родины. А какими же путями вы надеетесь добраться до графини?

- Один господин, которого вы знаете, тоже из Арманьяка, маркиз де Сент-Эллис, обещал мне открыть двери графини.

Брискетта задумалась на минуту и, погладив рукой подбородок, спросила:

- А хотите, я возьму это дело на себя?

- Вы?

- Да, я! Бывают часто такие обстоятельства, что женщина стоит в них любого маркиза.

- В самом деле, какими судьбами вы очутились здесь? Что делаете?

Целый поток вопросов сорвался с его языка.

Она остановила наводнение, положив руку на губы поручика.

- Ах! Как вас мучает любопытство! - продолжала она со смехом. - Все узнаете, только после. Теперь у вас одна важная вещь, которой нужно заняться: это свидание ваше с графиней де Суассон, свидание, от которого вы ожидаете таких чудес. Если я возьмусь за дело, то мне сдается, что это свидание вам будет назначено скоро и при лучших условиях, чем через вашего маркиза де Сент-Эллиса. Хотите?

Уверенность Брискетты поразила Югэ.

- Хорошо! - отвечал он. - Но как же я узнаю, что вам удалось?

- Будьте здесь завтра, в этот же час.

- Как! Уж и завтра?

- А зачем же откладывать?

- Значит, у вас есть волшебная палочка феи?

- Почти.

На этом последнем слове Брискетта его оставила, а Югэ, разумеется ни слова не сказал графу де Колиньи о том, что произошло между ним и хорошенькой девочкой из Оша, встреченной им в Фонтенбло. Он сам вполне доверял умению Брискетты, и боялся, чтобы другие не осмеяли этого доверия, объяснить которое он и сам не мог убедительно.

Как и накануне, он с нетерпением пришел немного раньше назначенного часа. Вскоре он издали завидел Брискетту: она скользила вдоль шпалер и лишь только подбежала к нему, поднялась на цыпочки и шепнула ему на ухо.

- Готово!

- Как! С первого же раза! Но это похоже на чудо!

- А вас это удивляет? Дела всегда так делаются, когда я в них вмешиваюсь. Но прежде всего, пока я стану рассказывать о предпринятых мною действиях, у меня есть к вам просьба. Мне как то неловко говорить тебе, мой милый Югэ, "вы", позвольте мне говорить вам "ты".

- Говори.

- Вот это называется - ответ! Ну, мой друг, маркиз де Сент-Эллис тебя представил очень плохо, все равно, как бы и не представил вовсе.

- Что же он сказал такое?

- Он поклялся графине, что она тебя ослепила своей красотой, и что ты сейчас вот испустишь дух, если она не позволит обожать её вблизи.

- Нашел дурака!

- Глупо, мой бедный Югэ, непроходимо глупо! Графине уж просто надоели все эти ослепления, ведь она давно знает, что она - светило. Все придворные поэты клянутся ей в этом великолепными рифмами и тысячи просителей давно уж это доказали ей окончательно. Знаешь ли, что она говорила мне сегодня утром?

- Тебе?

- Мне, Брискетта.

- Вот забавно!

- Слушай прежде, а удивляться будешь после. Ах, моя милая, говорила она мне, какая скука! Какой-то кузен из Арманьяка хочет представить мне своего друга, провинциала... Что тут делать?

- А ты что отвечала?

- Надо прогнать его, графиня, и немедленно. Провинциал! У вас и без того их довольно. А потом я прибавила равнодушным тоном: а как его зовут, этого провинциала, которым вас хотят наградить, графиня?

- Граф де Монтестрюк, кажется, - отвечала она.

- Ах, графиня! - вскричала я, сложив руки. - Избави вас Бог когда-нибудь принимать его! Совсем нехороший человек - влюбленный, который только и делает, что вздыхает и сочиняет сонеты для своей красавицы. Рыцарь Круглого стола, герой верности!

- Что ты говоришь, Брискетта? - вскричала она.

- Истину, графиня, святую истину. Хоть бы все принцессы осаждали его своими сладкими улыбками, он на все будет отвечать одними дерзостями. Да и не знаю, заметит ли он вообще эти улыбки?

- Значит, просто - сам Амадис Гальский?

- Почти что так. Он никогда не обманет ту, которую любит, он сочтет за измену обратиться с самой невинной любезностью к другой женщине.

- А известно, кого он любит? - спросила она с легким оттенком неудовольствия.