Сергей Михеенков - Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М.Г. Ефремова. 1941-1942

В ударную группировку 33-й армии, которую вскоре назовут Западной, вошли: 113, 160, 338 и 329-я стрелковые дивизии, а также 131-й стрелковый полк 9-й гвардейской стрелковой дивизии.

А в это время, согласно январскому приказу по 4-й полевой армии генерал-лейтенанта Хейнрици, немцы получали следующее количество боеприпасов: на каждую винтовку — 120 патронов; на каждый пулемет — 3 тысячи патронов. Невольно задумаешься о смысле затянувшегося пребывания под Вязьмой окруженной группировки. Командование Западного фронта не давало разрешения на выход, приказывало держаться и одновременно практически ничем не обеспечивало 33-ю.

О судьбе старшего лейтенанта И. Зигуна в своих воспоминаниях рассказал офицер связи штаба армии А.П. Ахромкин: «Ст. лейтенант Иван Зигун, зам. нач, шифровального отдела штаба армии, застрелился в 300 метрах от дер. Ключик в западном направлении». Таким образом, из всего 8-го отдела в живых остался один И.В. Якимов.

Должно быть, И.В. Якимов имеет в виду подвиг пулеметчика Григория Петровича Воротилина. 27 марта немцы до 300 человек при поддержке артиллерии и минометов повели атаку на Манулино. Дело доходило до рукопашной. Особенно отличился пулеметный расчет красноармейца Г.П. Воротилина. Он уничтожил более 40 солдат и офицеров противника. При осмотре трупов выяснили, что они относились к 455-му пехотному полку 255-й пехотной дивизии. Г.П. Воротилин за этот подвиг был награжден орденом Ленина. 29 марта 1942 г. ему было присвоено звание младшего сержанта.

Ценою стала 33-я армия.

«Заранее подготовленная немецкая засада» — это засада, подготовленная заранее. Время, когда писались эти воспоминания, было непростое. Всего не скажешь. И.В. Якимов — человек умный. Воспоминания его отличаются лаконизмом и точностью формулировок. Написаны с расчетом на то, что тот, кто будет искать, найдет в его словах именно тот смысл, который в них заложен. «Предатель» полковник Ушаков убит, «казнен» «разоблачившим» его начальником особого отдела армии. После этого конечно же все маршруты меняются. Иначе и быть не может. И вдруг группа командарма натыкается на «заранее подготовленную немецкую засаду». Если в штабной группе был предатель, а все ветераны и исследователи в один голос твердят, что был, то, выходит, он продолжал вести по тому маршруту, на котором ефремовцев и подстерегала та самая, «заранее подготовленная»… Кого же тогда убил Камбург? Не того ли, кто слишком много знал и мог в любую минуту поделиться этими своими знаниями с командующим? К сожалению, никто не знает, о чем разговаривали Ефремов и Камбург после расстрела полковника Ушакова. Ведь разговор между ними наверняка был. Какой?

Вот и И.В. Якимов со своими товарищами не смог переправиться через разлившуюся Угру. А Зельфа — смог…

Трудно теперь обвинять кого бы то ни было в том, что произошло с 33-й армией. Бессмысленно винить штаб Западного фронта и лично Г.К. Жукова. Жуков мыслил масштабами фронта, и судьба одной армии, четырех дивизий, в той ситуации действительно могла стать вопросом тактики, но не стратегии. Надо понимать то время. Бессмысленно винить и генерала Голубева. Хотя, как видим, оборона немцев была неглубокой, а разведгруппы, высланные 43-й армией на поиски группы М.Г. Ефремова, бродили по ту сторону проволочных заграждений… Приказы исполнялись по-разному. Потому что их исполняли не запрограммированные машины, а люди. Человеческий фактор. Страх. Усталость. Все это нужно учитывать. Уставали не только солдаты, но и генералы. Известен случай, когда генерал Жуков, проведя за картой и на передовой несколько бессонных ночей, уснул на целые сутки и его не могли разбудить, даже когда ему позвонил Сталин.

На самом деле старший батальонный комиссар Давыдов на дороге Беляево — Буслава убит не был.

Не был тяжело ранен полковник H.K. Ушаков. Возможно, он имел легкое ранение, но об этом тоже нет свидетельств. Видимо, майор Третьяков видел кого-то другого.

Также не был убит начальник разведотдела 33-й армии подполковник П.А. Гладченко. Он был ранен, из окружения вышел. Погиб в 1943 г. во время Смоленской наступательной операции.

Этот эпизод свидетельствует о том, что командарм М.Г. Ефремов до последнего владел ситуацией, имел связь с подразделениями, в том числе и с немногочисленными отрядами, которым были поручены важные участки. Командиры и солдаты это чувствовали, потому так стойко сражались и с такой волей шли на прорыв. В 33-й, как я уже сказал, не было случаев коллективной сдачи в плен.