Альфред Хаттон - Меч сквозь столетия. Искусство владения оружием

Праздник проводился на Вознесение (чтобы не пересекаться со «встречами Доувера») на площади возле перекрестка в Стултоне, где в ту пору находился удобный кабачок. У стултонцев имелся признанный авторитет, чьи функции были схожи с функциями «третейского судьи» Пертона. Его называли «праздничным задирой». Это был ни в коем случае не тиран всей деревни; напротив, это был большой, дородный, шумный детина, которому по всеобщему согласию вручались бразды правления праздником. Среди этих «задир» особую известность имел некий Перри, созывавший публику к началу представления своим громким, издалека слышным голосом. Вот что он выкликал:

— Внимание! Внимание! Внимание! Слушайте все — на стултонском празднике разыгрывается добрая плетеная шляпа! По три человека с каждой стороны, до двух побед! И только честная игра до дюйма крови! Нет боя — нет шляпы!

Правила боя, следование которым считалось «честным», были в каждой местности свои — так, запрещались удары ногами, удары палкой по лицу (вместо головы), удары ниже пояса, высвобождение левой руки или победа по тайной договоренности.

Подготовка к турниру в Стултоне носила более примитивный характер, чем в Пертоне. Никаких сцен не строили, просто образовывали ринг на площадке перед кабаком, где проходили борцовские и палочные бои. На этом этапе снова прибегали к услугам «задиры» для того, чтобы «выбить ринг». На провозглашенный «задирой» призыв собиралась огромная толпа, и Перри брал свой кожаный ремень и принимался расчищать пространство для бойцов, размахивая пряжкой направо и налево, отчего все спешили разбежаться, и вскоре образовывался достаточно большой круг посреди толпы. После того как «ринг выбит», один из желающих сразиться бросает в него свою шляпу; второй боец принимает вызов, делая то же самое, и оба вступают в круг. Раздевшись до рубашек, они принимаются за дело и отчаянно рубятся «чуть ли не до смерти», рубашки их обвисают клочьями лохмотьев, о коже под ними и говорить нечего — но все это не считается, пока не нанесено достаточно сильное рассечение, чтобы вызвать вышеупомянутый «дюйм крови». Когда бой заканчивается, начинается следующий. Если и в следующем бою побеждает представитель той же стороны, что и в предыдущем, судьба турнира решена. Если же счет после второго боя становится равным, то требуется провести третий, чтобы решить, кому же достанется шляпа.

Какое чувство возбуждения возникает, когда удается встретиться не просто с перечислением свершенных деяний, а с непосредственными их участниками! В этом неоценимую помощь оказал нам мистер Кингсфорд, среди чьих скромных стултонских друзей был один старый-старый человек по имени Джордж Мерримен, который и рассказал нашему другу множество любопытных историй, произошедших на стултонском празднике в последние годы его существования. Один из последних палочных турниров прошел в конце сороковых и был одним из наиболее отчаянных. Управляющий лорда Кавентри по имени Джеймс Грейвс и некто по имени Пратт, по словами старика Джорджа, «сошлись за работой. Пратт был настоящим бульдогом и прямо не чувствовал собственных ран». Они долго и безрезультатно дрались, пока, наконец, двое братьев Грейвса, наблюдавших за зрелищем, не крикнули своему брату:

— Не можешь раскроить ему череп, так хоть вытолкай с ринга!

Пратта факт вмешательства разозлил, и он закричал:

— Здесь что, еще Грейвсы есть? Ну так идите сюда!

Грейвсов было двое, но они остались на месте. А бойцы продолжили поединок, и тут, наконец, Грейвс заметил сопернику:

— Мы же соседи, в конце концов, стоит ли нам так уж колошматить друг друга?

На том и разошлись, признав результат встречи ничейным.

Однако «поколошматить» друг друга они успели к тому времени уже порядком и рубашки друг другу изорвали в лохмотья.

Был и еще один местный герой, некий Дэвид Стейт.

— О-о, — рассказывал старик Джордж, — Дэвида Стейта я помню так же хорошо, как и тебя. Это был отчаянный, огромной силы мужчина, ужасный противник в бою на палках. Сейчас таких уже не увидишь. Но он был беден. Работал на мистера Уитейкера. А был еще один, Джордж Осбур, жил возле пиртонской церкви. Он помешан был на кулачных и палочных боях. Помню, как они с Дэвидом Стейтом сражались на палках — он был чертовски проворен, просто отпрыгивал от всех ударов, такой он был шустрый. Он Дэвида разозлил так, что тот заявил: «Если он еще раз так сделает, я ему кишки выпущу». И в следующий раз, говорят, срезал ему пуговицы со штанов.