Чжан Юнь - Китайское искусство владения мечом. Руководство по тай-цзи цзянь

Я был крайне польщен великодушным предложением шифу («ши» — учитель; «фу» — отец) Чжан Юня написать предисловие к его книге. Описанная в ней техника владения мечом является бесценной составной частью истории китайских боевых искусств. Искусство обращения с мечом значительно обогатило мою жизнь и открыло путь к постижению системы Инь Чен Гон Фа. Я уже посвятил пять лет своей жизни изучению боевых единоборств, когда впервые узнал о ней. Тем летом мне исполнилось восемнадцать лет, и судьба подарила мне встречу с мастером Чжан Юнем. Бабушка поведала о том, что подруга познакомила ее с человеком из Пекина, который отличается прекрасными манерами и является опытным мастером тай-цзи цюань. Это изящное, напоминающее танец искусство не внушало мне доверия. В конце концов, к тому времени я находился на пороге получения черного пояса в «настоящем» боевом искусстве и считал бесполезным разучивание медленных движений, смахивающих на танцевальные па и предназначенных — по моему мнению — лишь для стариков и немощных. Однако бабка убедила меня встретиться и хотя бы поговорить с этим человеком. Я никогда не забуду этот день.

Воспоминания и поныне пробуждают в моей душе массу противоречивых чувств. Я со стыдом вспоминаю о своей самоуверенности и нежелании идти на эту встречу лишь потому, что считал ее бесполезной для повышения своих боевых навыков. Между тем боевые аспекты восточных единоборств были исключительной сферой моих интересов. В то время шифу Чжан Юнь только что прибыл из Пекина и, не владея английским, пользовался услугами друга-переводчика. Он поинтересовался моими занятиями, и я с гордостью объявил о своих достижениях и перечислил полученные на соревнованиях призы и медали. В ответ он скромно упомянул, что владеет искусством тай-цзи цюань. Со снисходительной улыбкой я заметил: «Ну-ну, я с этим знаком. Это комплекс медленных движений для стариков», — на что он бесстрастно возразил: «Тай-цзи можно применять в реальном бою, и весьма эффективно». Затем он и его друг стали освобождать комнату от мебели, а сам мастер поинтересовался, не желаю ли я испытать свои силы в поединке. Первая же атака привела меня в недоумение. Не успев начать бой, я очутился на полу и не мог взять в толк, как это произошло. Всякий раз, как я пытался провести удар, моя рука или нога встречали пустоту. Где бы ни был противник — или где-бы я ни ожидал его обнаружить, — я вновь и вновь падал на пол без малейшего понятия о том, почему и как это происходит.

Нет нужды говорить о том, что после подобного опыта я стал самым горячим поклонником шифу Чжан Юня и его первым учеником в Соединенных Штатах. В течение следующего года я оставался его единственным подопечным, но затем мастер взял на обучение и других учеников, число которых вскоре увеличилось до десяти. Все члены группы усердно тренировались под руководством учителя, обладавшего столь поразительным мастерством. Спустя три года у меня возникла возможность, о которой я не мог и мечтать, — шифу Чжан Юнь предложил мне поехать в Китай и продолжить обучение в кругу его собратьев по кунг-фу. Сначала мне показалось, что я не смогу принять это предложение, но я приложил максимум усилий, чтобы заработать денег на путешествие всей моей жизни. Шифу Чжан Юнь постоянно ссылался на своего учителя Вана Пэйшена и его непревзойденное ма стерство. Вполне естественно, я сгорал от желания увидеть человека, которым Чжан Юнь искренне восхищался. Договорились, что я остановлюсь у Лю Шэньли — собрата моего учителя по кунг-фу. К тому времени у меня уже были деньги, виза и билет на самолет. Мое пребывание в Китае было захватывающим от на чала до конца и вполне заслуживает того, чтобы посвятить ему целую книгу. Я пробыл в Поднебесной четыре месяца, тренируясь шесть дней в неделю по шесть часов в день. Я жил в доме Лю Шэньли — блестящего мастера боевых единоборств, который руководил моими ежедневными тренировками. Будучи старшим собратом по кунг-фу моего учителя, мастер Лю распахнул для меня двери своего дома и относился ко мне как к племяннику. Наставник Лю, которого я называл шибо («дядюшка- учитель»), был добрым и благородным человеком. Скромный и неизменно улыбающийся, он был бойцом, каких мало. Казалось, он является воплощением древнего воина, сошедшего со страниц истории. Нетрудно догадаться, что мое ученичество было не из легких, но, оглядываясь назад, я ни на что не променяю то время.