Андрей Зализняк: Новгородская Русь по берестяным грамотам

Зализняк: Про церу, как вы понимаете, можно читать в два раза более длинную лекцию, чем нынешняя, поэтому я сильно затруднен, что говорить, а что нет. Если исходить из того, что все основное уже известно, и речь идет только о том, в каком состоянии это сейчас, то можно ответить коротко, но я в этом не уверен. Все-таки два слова я про церу скажу. Это действительно фантастическая находка. Цера — книжечка на липовых досточках, покрытых воском, на которых сохранился текст. По нашей оценке, это конец Х (последнее десятилетие) — начало XI в. (полтора-два десятилетия), такой результат получается по разным оценкам, включая радиокарбон. Это самая древняя сохранившаяся книга, где есть два псалма — 75 и 76 псалмы, и еще один не целиком. Совершенно очевидно, что к нам попал кусок из середины псалтыри, это ее самая средняя часть.

Драма состоит в том, что, по-видимому, кое-что можно прочесть сверх того, что есть на воске, по остаткам царапин на дереве под воском. Воск при реставрации был снят, он сейчас хранится отдельно. Для сохранности предмета в целом было необходимо его разделить, потому что у воска и дерева степень деформации очень разная, и их нельзя было оставлять вместе. В результате доска оголилась, и выяснилось, что на этой доске имеются царапины, которые, по-видимому, до какой-то степени можно распознать. Это вещь очень трудная, с одной стороны, очень малонадежная — с другой. Но там, тем не менее, при некоторых везении и дерзости кое-что прочесть можно, и обнаруживаются очень любопытные неизвестные тексты, которые, однако, находятся под некоторым сомнением, потому что чтение очень ненадежно.

Нынешнее состояние несильно отличается от того, что было опубликовано, поскольку для этого нужны специальные силы и кадры, которых пока что не нашлось. Для этого нужны героические личности, которые пожертвуют очень много чем для того, чтобы заниматься такой чудовищно трудной и не очень надежной по результатам операцией. Поэтому не могу сказать, что есть какое-то сильное продвижение. А то, что было сделано, то понемногу готовится к публикации и со временем появится. Это по поводу церы.

Второй вопрос. Что касается этих признаков, то между первыми двумя парами оченьпростая связь — они просто симметричны, не надо долго это объяснять. И они, конечно, связаны с тем, что существовала манера, о которой я уже говорил, отвечая на лингвистический вопрос, где одному произношению могла соответствовать запись, отвечавшая ему в историческом смысле не буквально, т. е. написание ъ могло произноситься как о и наоборот. Объяснение состоит в том, что бытовое письмо упростило ситуацию для этих двух пар, признав их законными для любого случая, просто графическими эквивалентами, без поиска того, когда лучше писать первый, когда второй.

Что касается “ять” и “е” и почему не то же самое, допустим, с а и о. Для а и о проблема была бы похожей, если бы это был какой-нибудь современный “акающий” говор, как наш с вами, когда мы одинаково произносим безударные гласные. Действительно существовали говоры, где по крайней мере в части позиций “ять” и “е” смешивались; так что фонетический базис для того, чтобы писать одно вместо другого, существовал. Другое дело, что возникло представление об этих двух буквах, что их можно употреблять безразлично, даже если вы их различаете. Это была специально новая вещь, и она до какой-то степени аналогична с этими ъ и о, где тоже человек прекрасно различал, есть гласная или нет (это были вещи разные, но человек мог писать одинаково: и конь и кънь). Так что в данном случае на эту эквивалентность могло повлиять существование первых двух, то есть некоторая связь есть.

Дмитрий Николаев: Скажите, пожалуйста, те данные, которые у нас есть о новгородском диалекте, и то, что мы знаем, что они сходились в определенный период, они же до этого расходились. Что мы знаем о языковом развитии до того, как появились киевский и новгородский диалекты?

Зализняк: Это немалый вопрос. Дело в том, что схождение и расхождение диалектов в истории языков — это события, которые всегда могут происходить. Но существуют чисто социальные и политические условия, которые иногда способствуют первому процессу, иногда — второму. Например, когда у вас одно племя в поисках новых пастбищ или новых мест для охоты уходит в другое место, есть все основания для того, чтобы говоры стали расходиться, потому что они разъединились в пространстве. И наоборот, если у вас два соседних диалекта, которые до некоторой степени различны (они понимают друг друга, но они различны, как мы сейчас можем слушать русских южан, северян), оказываются внутри достаточно монолитного государства, которое их объединяет и требует постоянного общения между собой, в этом случае естественным будет движение к их сближению. Вот простые условия для конвергенции в одном случае и дивергенции в другом случае.