Трумбулл Хиггинс - Гитлер и стратегия блицкрига

А тем временем союзники тоже рассматривали перспективы русского фронта в 1942 году. Увиденное им не нравилось. В феврале британцы начали обсуждать возможность переправы через Канал весной 1943 года или даже раньше, если сопротивление немцев ослабеет. Одновременно американцы подчеркнули необходимость поддержки Советского Союза как единственной силы, активно и агрессивно действующей против Германии. Американский бригадный генерал Дуайт Эйзенхауэр писал, что задача России продержаться наступающим летом и ей нельзя позволить дойти до такого угрожающего положения, чтобы она согласилась на переговоры о мире.

К середине апреля, несмотря на тяжелые сомнения в рядах британских военных относительно нехватки десантных плавсредств и воздушного прикрытия переправы через Канал, под давлением президента Рузвельта и Гарри Хопкинса англичане согласились на широкомасштабное вторжение в Северную Францию весной 1943 года. В этом вторжении должны были участвовать не меньше 48 англо-американских дивизий. Получившая кодовое название «Раунд-ап» («Облава»), операция была дополнена другой, менее масштабной высадкой осенью 1942 года, которая планировалась только в том случае, если угроза краха Советского Союза станет реальной. Эта операция под кодовым названием «Следжхаммер» («Кувалда») означала отмену американцами более раннего требования англичан о непременном разгроме немцев как основной предпосылке любой операции на другом берегу Канала в 1942 году.

В какой-то степени это решение Рузвельта и Черчилля объяснялось их общим стремлением отмахнуться от сильного давления русских, желавших, чтобы были признаны их территориальные приобретения 1939–1940 годов, уступив им в вопросах стратегии. Следствием этого влияния, растущего беспокойства относительно шансов России в 1942 году и личной заботы об общих интересах коалиции союзников стало безотлагательное приглашение советского министра иностранных дел Молотова в Вашингтон. Планировалось обсуждение открытия второго фронта, призванного снизить давление немцев на Восточном фронте.

Молотов по пути в Вашингтон 22 мая остановился в Лондоне, где получил самую полную информацию относительно сомнений британцев, касающихся его надежд отвлечь хотя бы 40 немецких дивизий с Восточного фронта на запад после открытия второго фронта. Как в Лондоне, так и в Вашингтоне Молотов честно предупредил, что крах советской армии в 1942 году сделает проблему вторжения через Канал во Францию в 1943 году намного сложнее. В конце концов, чтобы успокоить своего настойчивого собеседника, несмотря на большие сомнения начальника штаба армии генерала Джорджа Маршалла, Рузвельт уполномочил Молотова сообщить Сталину, что западные союзники ожидают открытия второго фронта в 1942 году.

Правда, до каких-либо публичных заявлений по этому вопросу, возвращаясь через Лондон в начале июня, Молотов получил aide-mémoire [12] Памятная записка (фр.). , где указывалось, что британцы отказываются давать обещания переправиться через Канал в обстоятельствах, которые, по их мнению, могут привести к катастрофе. Уинстон Черчилль в своих военных мемуарах написал с относительной искренностью, что если сбить с толку противника по вопросу второго фронта было желательно, то вводить в заблуждение советских союзников никто и не помышлял. Более того, к этому моменту британская армия стала даже более оптимистично, чем американцы, рассматривать советские шансы на выживание в 1942 году.

Возможно, чтобы вынудить англичан дать обещание и определенно для подъема морального духа советских людей, после возвращения Молотова в Москву советское правительство придало широкой гласности обещание союзников открыть второй фронт в 1942 году. И британский, и американский послы в России предупредили свои правительства о народных ожиданиях в Советском Союзе. Когда же обман станет очевидным, у советских людей неизбежно появится чувство горечи, они сочтут себя преданными. Кроме того, бездействие союзников на западе в 1942 году станет удобным объяснением новых и неожиданных поражений, которые нанесет немецкая армия русским в 1942 году.

28 июня после отсрочек, вызванных затяжными дождями и предварительными операциями в районе Харькова, началась операция «Блау». Несмотря на случайный захват русскими некоторых немецких планов, происшедший всего за несколько дней до атаки, растрачивание резервов маршала Тимошенко в первых сражениях за Харьков и ожидаемая поддержка немецкой 11-й армии, которая 4 июля наконец взяла Севастополь, предвещали удачу «Блау». Наступление, в соответствии с основной идеей операции, начинала группа армий «Б» в Северной Украине, а 4-я танковая армия была быстро переброшена к Дону в районе Воронежа. Это предполагало двойное преимущество: во-первых, Красная армия долго оставалась в неведении относительно направления главного удара немцев, а во-вторых, появлялась возможность создать сильные немецкие оборонительные позиции вдоль великой русской реки.