Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

Причуды султана стали такими непредсказуемыми и необычными, что можно предположить мегаломанию и усомниться в его умственной и эмоциональной стабильности. Он становился все более властным, требуя, чтобы министры падали перед ним ниц и целовали ноги его сына. Также он настаивал, чтобы любой чиновник, которого звали, как и его, Азиз, писал другое имя на официальных документах и играл в солдатиков настоящими солдатами, заставляя их устраивать потешные баталии. Он ел огромное количество яиц и был настолько одержим своими бойцовыми петухами, что награждал тех, кто выиграл, и изгонял проигравших.

Вернувшись из поездки по столицам Европы, Абдул Азиз захотел подражать роскоши европейских дворов, которая произвела на него сильное впечатление. Принимая с ответными визитами иностранных гостей королевской крови, он устраивал пышные развлечения во дворце Долмабахче, выдержанном в европейском стиле, содержание которого теперь ему обходилось в два миллиона фунтов в год. Что касается более конструктивного аспекта, пораженный во время своего турне чудесами европейской технологии, султан начал выделять огромные суммы на постройку бронированных военных кораблей и прокладку железных дорог в империи. Когда государственный финансовый кризис стал очевидным, султан упрямо объявил, что построит Багдадскую железную дорогу за собственный счет.

Его цивильный лист теперь достиг 15 процентов от общих расходов имперской казны. Позаимствовать средства у западных банкиров было довольно просто. Европейских инвесторов привлекали оптимистические рассказы об огромных природных богатствах Турции. При этом они закрывали глаза на ее полную неспособность их разрабатывать и неумение вести финансовые дела. Текущая доходность по займам османского казначейства вдвое превышала доходность других английских капиталовложений. Да и инвестора не слишком интересовал тот факт, что проценты выплачиваются не из возросших государственных доходов, а из других иностранных займов и выпуска облигаций. По словам Ричарда Кобдена, «Турция никогда не выплачивала никаких процентов вообще, потому что все деньги для выплаты процентов заимствовала». Процесс нарастал как снежный ком в течение двадцати лет, и османский долг увеличился с четырех до двухсот миллионов фунтов и не был сбалансирован никаким ростом государственных доходов. Платы за него поглощали более 50 процентов годовых ресурсов правительства. Экономическая катастрофа была уже не за горами.

С 1873 года и позже правительство сталкивалось с периодом засухи и голода в Анатолии, что привело к масштабному обнищанию населения и повсеместному росту недовольства. Кульминацией стала суровая зима, когда голодные волки рыскали в окрестностях Стамбула и нападали на одиноких путников. Овцы и крупный рогатый скот погибали в катастрофических масштабах, люди голодали в деревнях, а в городах падали замертво на улицах, и их никто не хоронил. Спад сельскохозяйственного производства оказался таким, что о сборе налогов не могло быть и речи. В результате казна осталась без средств, необходимых для работы правительства.

Итогом стал большой финансовый крах. В октябре 1875 года османское правительство объявило в газетах, что из-за дефицита бюджета кредиторы Порты отныне будут получать наличными только половину причитающихся им процентов. Другая половина будет им возвращена через пять лет облигациями с пятипроцентной доходностью. Это был дефолт, который поколебал положение османского правительства за границей и доверие к нему. Внутри страны он вызвал недовольство султаном и его правительством со стороны официальных кругов турок, не говоря уже об армянах и греках, вложивших средства в правительственные облигации. После заявления в прессе появилась грустная шутка, что пассажиры на пароме через Босфор предлагают платить за проезд только половину цены билета, а вторую половину — пятипроцентными облигациями.

Проблемы правительства, связанные с финансовой несостоятельностью, осложнились начавшимся внутри страны восстанием. Вызванное плохим урожаем и последовавшими вымогательствами имперского налога у крестьян, восстание против местных властей вспыхнуло в Герцеговине. Оно распространилось на Боснию, где вскоре разразилась гражданская война между мусульманами и христианами. Монтенегро (Черногория) и Сербия — хотя последняя, фактически являясь независимым государством, не имела серьезных оснований для жалоб на Порту — вмешались в войну, направив вооруженные отряды. Летом 1876 года пламя восстания перекинулось на Болгарию. Здесь фактически началось революционное движение на Балканах, которому было суждено привести к следовавшим друг за другом войнам, которые в конечном счете полностью изменили облик всего Балканского полуострова.