Дина Якшина - Прогулки по Кёнигсбергу

Это кладбище сохранилось и в XX веке. Сейчас часть жилых домов-«хрущёвок» в районе областной ГИБДД располагается аккурат на могилах.

…Ещё следует отметить Нойроссгартенское кладбище, освящённое в 1817 году и получившее позже в народе название «кладбища учёных», или Профессорского. Там были захоронены Франц Нейман (основатель физико-математического семинара в Альбертине, человек, привнёсший математику в физику — до него последняя считалась наукой философской, формул в ней не было) и Теодор Готтлиб Гиппель, Фридрих Вильгельм Бессель и Роберт Каспари… Памятники им сразу же после войны были поставлены на учёт. Но в 1960-е годы их смахнули, не посмотрев на гриф «Охраняется государством»… На их месте были построены гаражи и производственная база завода «Союзгазавтоматика». Уже несколько лет эта территория не используется и превращена в свалку мусора.

Кроме того, в Кёнигсберге существовало кладбище для животных. С маленькими могилами и надписями на табличках. Располагалось оно западнее железной дороги Холландер Баум — Нордбанхоф и доходило до Эрлиххаузен-штрассе (ныне территория, примыкающая с севера к милицейскому стрельбищу). Его назвали Собачьим, крестов там не ставили, но прийти и почтить память своего хвостатого любимца было можно.

Те, кто хоть раз хоронил в нашем городе четвероногого друга, это поймут и оценят… Свою кошку Соньку — очаровательное существо с эльфийскими ушками и мягкой серой шёрсткой — мы закопали с внешней стороны ограды Старого кладбища, под кустом. Эти кусты давно разрослись и перепутались ветвями, и где именно зарыта умершая кошка, мы уже не знаем.

Кота Мурзика, верно прослужившего нашей семье весь отмеренный ему век, отец положил в мешок и увёз на окраину города, где насыпал над ним скромный холмик — естественно, не сохранившийся.

А один мой знакомый закопал своего погибшего пса в коробке из-под магнитофона у себя на даче. И всё это тихо, тайно… чтоб никто не увидел и не оскорбил скорбное действо усмешкой или гневным окриком. Как-то вот не принято в нашем городе плакать по хвостатым друзьям — хотя очень часто они бывают ближе и преданнее друзей двуногих.

Первые советские переселенцы были потрясены видом немецких захоронений.

«‹…› Вот где красота была, — вспоминает Е. П. Кожевникова, — цветы, кустарники, в четырёх местах по углам стояли колоночки с водой».

Ирина Васильевна Поборцева добавляет:

«Ну просто чудо из чудес! Памятник весь был сделан из серого гранита. Идёт священник. Действительно, идёт, как живой. Ряса развевается по ветру. На груди висит большой крест. Видно каждое деление цепочки, каждую складку на одежде, каждый волосок на голове. А самое главное чудо — это его пояс: простая верёвка, но так выразительно сделано, что все узелочки, переплетения видны; вот если бы не дотронулась рукой, никогда бы не поверила, что это сделано из камня… На поясе связка ключей. Причём ни один ключик не был похож на другой» («Восточная Пруссия глазами советских переселенцев»).

Однако расположение кладбищ в центре города — теперь уже Калининграда — казалось его новым жителям неестественным. Опять же, местные власти взяли курс на тотальную ликвидацию прошлого. Вот ещё одно свидетельство:

«Нам говорили, что на местах этих кладбищ будут парки. Мы, молодёжь, по выходным дням, на воскресниках там работали: подходили к могилам по нескольку человек, и если захоронение было небольшое, то просто брали надгробия и плиты и клали на грузовик; если же могила была большая, то сворачивали надгробия и плиты с помощью ломов. Куда потом это девалось — нас не интересовало. В нас ещё оставалась ненависть к немцам, да и воспитание было такое: „Раз надо, значит надо“. Ведь немцы наших убивали».

И ещё:

«Наше отношение к немецким кладбищам было дикое. ‹…› Для нас немецкое было вражеским. А раз враги — надо им мстить. Даже мёртвые — это фашисты. Когда я впервые в 1961 году посетила посёлок Чистые Пруды, я увидела русское кладбище, заботливо ухоженное немцами. Мне это казалось диким. Как это, немцы русским делали могилы? Не могла этого понять…» («Восточная Пруссия глазами советских переселенцев».)

…В результате этого всего в пятидесятые годы городские кладбища Кёнигсберга были превращены или в сады (сейчас заброшенные), или в парки Калининграда. Или просто застроены.