Юркй Емельянов - Сталин перед судом пигмеев

Завершение ельцинского времени и начало путинского периода ознаменовались усилиями, направленными на стабилизацию обстановки в стране. Были очевидны признаки поступательного движения экономики. Были приняты меры против национал-сепаратизма, криминальных группировок и многое другое. Популярность Путина заметно выросла по сравнению с Ельциным. Опросы свидетельствовали, что лишь 1 % граждан России согласился бы вернуться в ельцинское время. Официальная пропаганда восхваляла Путина за вывод страны из отчаянного положения, а 90-е годы стали называть «лихими», характеризуя их как время разгула преступности и бандитизма.

Но это не означало, что послеельцинские правительства отвергли наследие ельцинизма. Путин никогда прямо не критиковал своего предшественника. Хотя Путин признал крушение СССР трагедией, он не раз осуждая политику времен Сталина и выражал признательность своему предшественнику за ликвидацию советских порядков.

Между тем несмотря на то, что СМИ постоянно писали о переломе в экономическом развитии, происшедшем после 2000 года, успехи страны были заметно преувеличены. Рост производства и ВНП происходил в основном за счет бурного развития нефтегазового производства и продажи углеводородов за границу. Сохранялась и даже усугублялась пропасть между богатыми и бедными. В стране сохранялась и даже разрасталась коррупция чиновничества. НАТО продвигал свои позиции к границам России по мере того, как в бывших союзных республиках совершались «цветные революции», сфабрикованные и оплаченные Вашингтоном.

В то же время власть имущие и обслуживающие их лица и организации продолжали убеждать, что правительство самоотверженно защищает национальные интересы страны, а жизнь рядовых граждан после падения Советской власти резко изменилась к лучшему. Последний вывод настойчиво повторяли, например, авторы книги «Реальная Россия», представлявшей собой комментарий к исследованию по проблемам социальной стратификации, осуществленный компанией «Ромир мониторинг».

Комментируя итоги исследования, руководитель исследовательского проекта Михаил Тарусин и его соавторы утверждали: «Центральный… результат исследования — 360 % социально активного населения выиграли от перехода к рынку — убеждает в необратимости реформ и продолжении экономического роста куда сильнее, чем сухие цифры официальной статистики. Осталось только прекратить жаловаться на «плохую жизнь», поверить в себя и найти свой лифт наверх». Вот так просто! Выбери подходящий лифт и нажми на кнопку верхнего этажа! На следующей странице книги этот вывод написан крупными буквами на фоне зеленого квадрата и звучит так: «60 % социально активного населения страны выиграло от реформ и живет в разы (выделено мною. — Прим. авт.) лучше, чем жил средний гражданин времен позднего СССР, — к такому неожиданному для современного смыслового пространства страны выводу пришли мы, анализируя результаты исследования «Социальная стратификация российского общества».

Чтобы подтвердить этот «неожиданный вывод», авторы книги привели на многих страницах диаграммы, из которых следует, что за последние 15 лет в стране появилось гораздо больше сотовых телефонов, стиральных машин-автоматов, персональных компьютеров и автомобилей. Эти четыре предмета упомянуты в книге гораздо чаще, чем «диван, чемодан, саквояж, картина…» в известном стихотворении С. Маршака. Они как рефрен сопровождали бесконечные заявления об улучшении жизни в России. Создается впечатление, что увеличение числа этих предметов — главное достижение России за последние 15 лет.

Однако если обратиться к «сухим цифрам» обследования «Ромир мониторинга», то становится ясно, что всеми этими четырьмя предметами обладает меньшая часть населения страны. Данные опроса свидетельствуют, что автомобили 1997–2004 годов выпуска имелись в 2005 году у 16,3 % опрошенных, персональные компьютеры — у 17,7 %, стиральные машины-автоматы — у 31.4 %, сотовые телефоны — у 40,8 %. А как же насчет 60 % россиян, которые якобы стали жить «в разы лучше»? К почти ритуальному заклинанию из четырех названий предметов были присоединены еще четыре: печь СВЧ, которая имелась у 15,3 % опрошенных, дисконтная карта (имелась у 7 %), видеокамера (у 6,2 %), цифровая зеркальная фотокамера (у 3,2 %). (То есть к дивану, чемодану, саквояжу, картине были добавлены корзина, картонка и маленькая собачонка.) После таких прибавок выяснилось, что у 37,4 % опрошенных не имелось ничего из перечисленного. Стало быть, у 62,6 % опрошенных имелся хотя бы один из упомянутых предметов. Может, авторы были убеждены. в том, что приобретение хотя бы одной из этих вещей (например, мобильного телефона, или видеокамеры, или печи СВЧ) делает жизнь любого из нас в разы лучше?