Юрий Федосеев: Романовы. Век первый

С этого момента начались карательные действия. Беглецов отлавливали на дорогах, захватывали на стоянках в чистом поле, брали в плен во время боевых действий. Их сотнями вешали вдоль дорог, сажали на кол, четвертовали, колесовали, заковывали в кандалы и отправляли на каторгу. Долгорукий, принудив к сдаче жителей Есаулова, кажется впервые в России, применил дециминизацию, казнив каждого десятого его защитника, а плавучие виселицы для устрашения пустил по Дону.

Последняя бойня в этой гражданской войне состоялась 4 ноября 1708 года у Решетовой станицы. Долгорукий настиг здесь 8-тысячное войско атамана Голого и безжалостно его истребил. Лишь один повстанец из трех, в том числе и атаман, смог выбраться из кровавой каши. Три тысячи мятежников остались лежать на земле. Остальные — кто утонул в Дону, а кто, и того хуже, попал в плен. На этом завершилась вторая открытая война донского казачества против государства Российского. Надежность тыла в преддверии Полтавской битвы, до которой оставалось десять месяцев, была обеспечена.

Вот уже почти три столетия ведутся споры об административной реформе Петра Алексеевича: лучше ли при нем стало управление государственными делами или хуже; в чем преимущества Сената перед Боярской думой, а коллегии — перед приказом? Чем отличается генерал от воеводы, прокурор от стряпчего, а прибыльщик от целовальника? Большого различия вроде бы и нет — названием разве что да внешним обликом, а по существу как воровали — так и воруют, как ленились — так и ленятся. В чем же дело, почему это вдруг царю захотелось все переделать, перелицевать, перекроить?

Дело, видимо, все-таки в личности Петра и его воспитании. Вспомним Ярослава Мудрого, Ивана Калиту, Ивана III — князей-созидателей, воспитанных на наглядных примерах своих родителей и обученных управлять той государственной машиной, которая им доставалась в наследство. Они ее совершенствовали, но не ломали. Все изменения в государственном управлении делались ими по принципу «семь раз отмерь — один раз отрежь», и они достигали положительных результатов. А тут что? Как у Ивана Грозного: наотмашь, сплеча, до «красных соплей». Заметьте: и тот и другой навыков управления государством и бережного отношения к традициям предков не получили, не получили умышленно, по вине своих опекунов.

Более того, люди, отождествляемые с прежней государственной машиной, прежними государственными учреждениями и прежними дворцовыми порядками, представлялись этим двум наследникам престола чуть ли не врагами, потому что они не только ограничивали их дееспособность, но и унижали человеческое достоинство будущих монархов. Поэтому не мудрено, что, войдя в соответствующий возраст и взяв бразды правления в свои руки, молодые цари вымещали все свое накопившееся неудовольствие на своих прежних притеснителях и обидчиках — боярах, стрельцах, священнослужителях.

Помыслы Ивана Грозного и Петра Великого, бесспорно, были благими, но они плохо знали вверенный им народ и логику его поведения, в связи с чем и тот и другой своими действиями в очередной раз доказали верность древнего постулата: «благими намерениями вымощена дорога в ад».

Обратимся, наконец, к административной реформе Петра Алексеевича. Мы помним, с чего начал вернувшийся из Европы Петр Алексеевич — с создания в городах бурмистерских палат. Это произошло в 1699 году и имело чисто гражданское значение. Но вот началась Северная война, которая заставила царя перестраивать местное управление на военный лад. В уездах вместо губных старост появились воеводы, управлявшие вверенной им территорией при участии выборных дворян. Однако ж уездов было так много, что уследить за ними из Москвы было практически невозможно, поэтому накануне Полтавской битвы, в разгар булавинского восстания, государство было разделено на восемь губерний во главе с назначаемыми губернаторами, которым с 1713 года стали помогать ландраты — выборные от дворян. В состав губернии входили уезды, управление которыми в этом случае осуществляли выборные от дворян земские комиссары. Ландраты просуществовали до 1719 года, а губернии претерпели новую реорганизацию. Их поделили на провинции, те в свою очередь — на уезды. Стало от этого лучше или хуже, трудно сказать. Во всяком случае, податей собирать стали больше, для чего все делалось, но и число беглых крестьян увеличилось.

Первые годы правления Петра I Боярская дума еще продолжала выполнять свою роль. Продолжала, пока не вымерла, не вымерла самым естественным способом.