Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Тем не менее, единые в красочном описании "поединка двух царей" [122] Об этом мотиве см. стр. 318–323. , Квинт Курций и Диодор не в состоянии "точно указать", что именно художник изобразил на своей картине, и что могут прочитать на ней современные зрители. С полным правом можно предположить, что художник вдохновлялся версией, которая была принята нашими авторами и которая фактически смешивает два изображения Дария: бойца, который не колеблясь вступает в бой, чтобы померяться силами с Александром, и при этом бойца, который отчаивается иили убегает, когда вражеская угроза становится слишком серьезной; художник, скорее всего, проиллюстрировал вторую фазу событий; первая же (сражающийся Дарий) предполагается состоянием лука и колчана.

Сравнивая поведение, приписываемое Дарию в ходе обоих сражений, с тем, что мы знаем о поведении Великих царей при подобных обстоятельствах, мы замечаем глубокие разногласия и спрашиваем себя: а сражался ли Дарий на своей колеснице? Насколько можно судить по весьма скудной информации, никто из Великих царей никогда не принимал участие в боях, ни верхом, ни на колеснице. Единственное, что напоминает это сражение или приходит на ум при упоминании об участии Дария в битве, является сценой поединка претендентов (Кир Младший и Артаксеркс II при Кунаксе) [123] Об этом мотиве см.: HEP, стр. 222–228; 239–242. .

Столь вдохновенно описанных в официальных записях, особенно в "Зеркале принца", вырезанном на фасаде гробницы Дария I в Накш и - Рустам (DNa), изображений царских военных подвигов нет в царских резиденциях, за исключением изображения "царственного героя", сражающегося против разнородных чудовищ, которых он одолевает при помощи рук и короткого меча (рис. 37). Эта сцена многократно повторяется на печатях (рис. 38), где также можно найти изображение царя, держащего веревку, которой связаны ряды пленников (рис. 39). С этой точки зрения сцена на мозаике представляет исключение: она не соответствует персидскому представлению о поведении царя на войне, но скорее иллюстрирует греческое видение образа.

Единственной параллелью мозаике и исходной картине является другая картина, написанная на деревянных досках, хранящаяся сегодня в мюнхенском музее [124] См.: P. Calmeyer. Historischen Szenen, 1992. . Одна из изображенных там сцен представляет собой бой персов против скифов, которых легко опознать по высоким красным тиарам. Если допустить, что речь идет о войне, которую вел Дарий I против причерноморских скифов, картину можно датировать приблизительно 500-ми годами до н.э. Что бы там ни было, на изображении (рис. 40) можно ясно различить слева первую царскую фигуру. Царь с помощью натянутого лука пускает стрелы в скифских всадников. На переднем плане, перед колесницей, ясно виден еще один Великий царь, который одет в длинное персидское платье (kandys) и зубчатую корону. Он хватает скифа за бороду, погружая при этом в его тело короткий меч; под его ногами лежит еще один враг (рис. 41). Вряд ли это реалистичная сцена - скорее всего, перед нами еще одно изображение "царственного героя".

Таким образом, если картина призвана проиллюстрировать бойцовские качества, связываемые с личностью любого Великого царя, это делается в весьма идеализированной манере; она не основывается ни на реальном сражении, ни на конкретном описании. То есть картина не является реальным подтверждением того, что Великий царь должен был принимать личное участие входе войн и сражений. То же самое можно сказать и о неапольской мозаике. Нет никаких сомнений, что в ходе официальных шествий, а также в начале сражений Дарий III, "согласно обычаю", находился на своей колеснице, откуда "он царил надо всем" [125] Eminens: Квинт Курций Ш.3.15–16; III.11.7; IV.13.26; IV.15.30; V.10.12. . Это, впрочем, объясняет то политическое значение, которое македонская пропаганда связывала с захватом колесницы Дария III; при этом заявлялось, что были захвачены лук и платье царя. Но ничто не доказывает, что Великий царь бросал копья и метал стрелы со своей колесницы или сражался с Александром один на один [126] Дискуссия о Великом царе в бою продолжается в главе XII. .

Рядом с Александром Дарий навсегда сохранит свой негативный посмертный образ. Причину этого необходимо искать в контексте - одновременно историческом и литературном - перехода власти от Дария к Александру, поскольку именно с этого момента начинается то, что принято называть "ориентализацией Александра" - то есть то, что нынешние историки классифицируют как иранскую политику, состоявшую в присоединении побежденных под свою власть. На самом деле Александр очень хорошо знал, что он не смог бы успешно завершить поход без содействия иранской аристократии, которая была настоящим становым хребтом ахеменидской империи.