Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Дарий не слишком много присутствует в повествовании. Роллен признает, что Великий царь не лишен некоторых положительных качеств. Повторяя Квинта Курция, Диодора и Плутарха, он говорит, например, о Дарий: "Он приятен и сговорчив... Он естественно добр и гуманен... Он был наиболее красивым изо всех принцев, наиболее высоким и величественным". Затем автор задает риторический вопрос: "Но разве с судьбой можно поспорить?" - чтобы яростно осудить, вслед за многими другими, казнь афинянина Харидемоса, защищавшего стратегию, отвергнутую царем (IV, стр. 42-44). Кроме того, будучи высоким, красивым и сильным, Дарий не имел качеств, необходимых для солдата, которых требовало его положение: "Персы защищались с огромным мужеством до тех пор, пока не увидели бегство Дария" (IV, стр. 55).

Роллен сам заставляет нас снова плыть против течения времени, поскольку он указывает на своего вдохновителя (IV, стр. 286-291). Говоря о Дарий III и его империи, он относит нас на полвека назад, в 1681 год. Он цитирует и подробно пересказывает нам "Размышления господина Боссюэ, епископа Мо, о персах, о греках и о македонцах", содержащихся в "Рассуждениях о всеобщей истории", говоря точнее - в третьей части этого труда, "Империи", в которой сказано, что "преобразования направляются Провидением". Эта "всеобщая история" адресована монсеньору наследнику престола. Таким образом, это действительно сделано для того, чтобы "заставить принцев читать историю".

В труде Боссюэ история Персии занимает место между египтянами, "которые первыми составили правила правления" и падением Римской империи, особенно в связи с данным Киром разрешением вернуть иудеям Иерусалим и восстановить там храм. В первой части труда, "Эпохи", восьмая эпоха называется "Кир, или восстановленный храм иудеев". Впервые вводя туда персонаж по имени Дарий III, Боссюэ посвящает ему вполне приятные слова: "Благодаря своим достоинствам он заслужил того, чтобы отнести его к царской семье, что, впрочем, весьма вероятно". Озабоченный тем, чтобы представить ученику то, что он называет "спектакль истории", а также стремясь подготовить свои выводы, Боссюэ соединяет Дария с Александром, но пока без неблагоприятных для первого сравнений:

"Таким образом, два смелых царя одновременно начали свое царствование: Дарий, сын Арсама, и Александр, сын Филиппа. Они ревниво смотрели друг за другом, и казалось, что они рождены для того, чтобы оспаривать мировое господство".

В дальнейшем рассказе об Александре и падении империи мы обнаруживаем портрет Дария. Выбранные для этого слова также положительны:

"Дарий, правивший в это время Персией, был справедлив, храбр, щедр, любим народом. Ему хватало и разума, и сил, чтобы реализовать свои намерения..." (стр. 564-565).

Но было бы ошибочно вырывать фразу из контекста. До этого Боссюэ посвятил несколько страниц положению в Персии, которые могли позволить читателям понять, "что же разрушило Персидскую империю и что возвысило Александра". Даже при том, что Дарий как личность описывается достаточно положительно, он принижается рассуждением, в котором описывается неумолимый ход упадка погибающей империи. Рядом с ним описывается Александр, унаследовавший от своего отца Филиппа "македонцев, не только закаленных в боях, но еще и гордых победами". Сравнение может быть только в ущерб Дарию:

"... Но, если его сравнить с Александром, его разум с этим великим гением, его величие с высотой и незыблемостью непобедимого мужества, с героем, которого препятствия только взбадривали, с этим неистовым стремлением повседневно увеличивать славу своего имени, это заставляло его ощущать в глубине сердца, что все должно было уступить Александру как человеку, которого судьба поставила над прочими людьми. Александр внушал доверие не только своим военачальникам, но и самому последнему из его солдат. Он возвышался над всеми затруднениями и над всеми окружающими, так что не стоит сомневаться, кому из двух должна была принадлежать победа. И если вы добавите к этому превосходство греков и македонцев над их врагами, вы признаете, что Персия, атакованная таким героем и такими армиями, не могла больше противиться смене господина..." (стр. 565).

Влияние Боссюэ заметно не только у Роллена, но, например, и у господина де Бюри, который в 1760 году опубликовал труд о Филиппе и Александре. Представляя Персидскую империю и последовательность царей, "прежде чем детально рассмотреть события, которые способствовали распаду империи", и восхищаясь частными и публичными обычаями персов, он обильно цитирует "Всеобщую историю" де Мо (стр. 224-226). Он не забывает упомянуть подвиг будущего Дария в кадусийской войне, а затем обсуждает обстоятельства его воцарения и его характер: