Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Чтобы выявить тенденции, определявшие суждения о Дарий III и его империи, необходимо рассказать, как рассматривались этот персонаж и его действия с тех пор, как в первые десятилетия XIX века стали расширяться исследования Античности на документарной и филологической базе, которые старались сделать в рамках "науки об Античности" (Altertumswissenschaft) достаточно прочными и строгими. Однако, мы увидим, до какой степени некоторые из суждений и интерпретаций, высказанных в более ранние времена, не подвергались практически никаким сомнениям - ни в обосновании, ни в выражении.

Даже если бы Дарий как самостоятельный персонаж привлекал бесконечно меньше внимания, можно было бы сказать, - как мы говорим это регулярно по поводу Александра, - что каждый историк придумал своего Дария. Поскольку еще со времен Античности имелось два изображения Александра, одно - положительное, а другое - отрицательное, так существует и два полностью противоположных портрета Дария, созданных специалистами по греческой истории и специалистами по истории персидской: изображение царя, полного достоинств, столкнувшегося с неразрешимой задачей, и изображение подлого и недостойного царя, оказавшегося неспособным защитить свою честь и честь своей страны.

Тому, кто пытается создать историю темы и/или образа, всегда сложно определить точку отсчета. В данном случае очень соблазнительно обратиться к XIV веку и упомянуть не слишком прогремевшее произведение Бокаччо (1313-1375), опубликованное на латинском языке под названием "De caslbus virorum illustrium" и переведенное на французский язык Лораном де Премьерфэ под названием "Благородные неудачники". Среди персонажей с трагической судьбой Бокаччо не упустил вывести нашего Дария ("De Darlo Persarum rege", книга IV, глава VIII).

Представленный (неправильно) как сын и преемник Оха (Артаксеркса III) [1] Согласно традиции, которой следовал и Бокаччо, Дарий напрямую наследовал престол после Артаксеркса III; его предшественник Арсес ими полностью игнорировался. , Дарий показан как наиболее могучий из людей своего времени, что, по контрасту, позволяет автору повести свой рассказ о несчастливой судьбе персидского царя. Дважды разгромленный в ходе целой вереницы сражений и два раза бежавший, Великий царь укрывается в Вавилонии и пытается вести переговоры о возвращении попавших в плен принцесс крови. Увидев, что договориться с Александром невозможно, он готовит войско и в третий раз встает лицом к лицу с македонской армией. Снова потерпев поражение, Дарий хочет покончить с собой, но в этом ему мешают его близкие, и он бежит, взяв с собой несколько спутников. Он направляется в Парфию, скорее как заключенный, чем как царь: он связан позолоченными путами и его везут в повозке. Вскоре его смертельно ранит Бесс, "самый близкий из его друзей". Умирающего от жажды, его спасает неизвестный персидский солдат, которому он высказывает свою последнюю волю. "Таким был конец столь великого, могучего и богатого царя". Однако он не был оставлен без погребения. Персидский солдат сумел убедить Александра, и тот пришел почтить останки своего врага и приказал организовать "торжественные царские похороны согласно персидским традициям".

Очевидно, различные эпизоды жизни Дария прямо позаимствованы у Орозия, который по совету Августина Иппонского в первых десятилетиях V века составил "Историю" ("Против язычников"). Он пространно пересказал предшествующих авторов, в частности, кратко изложил "Обличительные истории" Трога Помпея, записанные Юстинианом. Царствование Филиппа и его сына Александра представлены там очень негативно: "Александр был бедствием, и наиболее ужасным, для всего Востока... Он ненасытно жаждал человеческой крови, и для него было неважно, кровь ли это врагов, или даже его союзников... Он умер в Вавилоне, когда, все еще томимый этой неутолимой жаждой, выпил яд, поданный ему слугой-изменником". Это он ответственен за те катастрофы, что обрушились на Дария и его царство. Именно у Орозий Бокаччо позаимствовал оценку решения Александра о похоронах своего врага: "Суетная жалость" - писал Орозий, который, в отличие от Юстиниана, хотел высказать свой негатив тому, что он представляет как "жестокий плен, в котором македонский царь держал не только мать Дария и его супругу, но даже двух его дочерей" [2] Орозий Истории III 7.5; 17.7 (inani misencordia); 18.10; 20.4. . Понятно, что, по контрасту, неистово враждебный взгляд на приключения Александра отбрасывал трагическую тень на изображение его врагов, особенно на образ Дария, а также на некоторых из его друзей, например Каллисфена, о печальной судьбе которого Бокаччо рассказал в другой главе. Произведение Орозия было широко распространено и использовалось задолго до Бокаччо, в частности, в очень популярной "Истории с древних времен до Цезаря", опубликованной между 1206 и 1230 годами.