Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Эти exempla подпитывают хорошо известный сорт монархических басен, так как, по крайней мере в некоторых аспектах, они схожи с хорошо известной серией рассказов о встречах в деревне между царями и простыми смертными. Известно, какой успех в монархической литературе имеют нравоучительные басни о царях, пришедших инкогнито в лачугу крестьянина и разделивших с ними их простую трапезу. Давайте вспомним апофтегму Плутарха: во время охоты Антиох "удалился от своих друзей и слуг" и неузнанным разделил "в сарае трапезу с бедными людьми", которые свободно разговаривали с ним. Разговаривая на следующий день со своими приближенными, он поздравляет себя с тем, что "впервые слышит слова правды о себе" [90] Плутарх. Апофтегмы 184DE. . Здесь мы находим все ту же тему хороших советников и льстецов, столь часто упоминавшуюся в сюжетах, связанных с царскими советами [91] См. стр. 302–304. . Данный анекдот показался Гильому Бюде настолько важным и наглядным, что он включил его в свою книгу "Наставления принцам" (58v-60r), вставив его между exempla, призванных проиллюстрировать пути и способы правильного правления. Он был также упомянут в конце XVI века, в труде Камерариуса, который объединил множество различных exempla о замечательных принцах: "Их приключения начинались каждый раз с долгой охоты, в ходе которой принц, отделившись от своих спутников, терялся в лесу и ночью обретал убежище в крестьянском сарае, где его не признавали. Воспользовавшись такими обстоятельствами, неузнанный принц расспрашивал своих хозяев о том, что происходит на самом деле" [92] Y. – M. Вегсе. Скрытый царь, 1990, стр. 276, и вся глава VI: «дальновидный царь». .

Это повествовательное клише также было талантливо использовано Низами в "Книге о павильоне семи царевен". Недовольный методами правления своего визиря, царь Барам Гур находит отвлечение от забот в охоте. Он выехал один и без запасов еды, и вскоре начал мучиться жаждой: "Он ехал рысью, и жажда все сильнее мучила его, и он рыскал в поисках источника, чтобы пополнить запасы пресной воды: и чем больше он искал ее, тем быстрее таяла его надежда найти воду". Так он добрался до хижины старого пастуха, который предложил ему "войти и напиться", извиняясь за бедность. Пастух рассказывает всаднику историю своего пса, который, поддавшись любовному желанию к волчице, изменил своему хозяину, изменил долгу и позволил волчице пожирать овец. Царь тотчас же увидел в этом изображение своего визиря (собака) и его народа (овцы), и вернулся во дворец, съев немного хлеба и выпив воды. Он высказывает свою радость в следующих терминах: "Этот старый пастух научил меня править царством" [93] Низами. Книга о павильоне семи царевен, перевод М. Барри, 2000, стр. 439–446. .

Оставаясь в рамках иранской литературы, отметим, что некоторые апофтегмы и нравоучительные истории Саади также можно бесспорно отнести к данному типу литературных произведений, особенно первую главу "Бустан", посвященную теме "долга царей". Апологии, одна из которых описывает некоего Дара, "знаменитого царя", традиционно начинаются с формулировки: "Рассказывают, что царь, будучи на охоте, оторвался от своего эскорта", что позволяет ему не быть более изолированным в замкнутом кругу его министров и придворных, и, таким образом, вступить в контакт с простыми людьми. Царь с благодарностью принимает урок "правильной царской власти", который дают ему простые скромные люди. Действительно, советам льстеца или урокам философов царь должен предпочесть мнение, которое высказывает "простой человек, который искренне высказывается относительно его недостатков... Стоит опасаться за безопасность государства, властелин которого имеет меньше проницательности, чем последний из его подданных" [94] Саади. Boustan или Фруктовый сад (перевод Барбьеде Мейнар), Париж, 1880, стр. 35–46 (Дара и табунщик),60–64 (увечный Осел). .

Как подчеркивал Ж. Дахлия, фаблио очень часто встречается в монархической литературе исламских государств: "Всегда именно во время встречи вне стен дворца несправедливый, забывший о своем долге государь беседует с одним из своих подданных, понимает свои ошибки и встает на путь мудрости либо вследствие "случайной встречи", либо вследствие "инициативы султана"". Очень часто встречается анекдот, героем которого является либо Антиох, взятый из Плутарха, или Барам Гур у Низами: "Султан случайно отрывается от своего эскорта, например во время охоты, и оказывается, слабым, - голодным, без крыши над головой, потерявший все то, что является внешним признаком царской власти: таким образом, он находится в состоянии полного инкогнито. Один из его подданных оказывает ему гостеприимство, не зная о том, кого он принимает в своем доме, и герой слышит из его уст выражение верности и даже любви, которые правитель, после разоблачения своей анонимности, вознаграждает. Похвала справедливости правителя завершает сцену невольной искренности" [95] J. Dakhlia. Царский диван, 1998, стр. 166–167 и 266. .