Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

У Валерия Максима бегство столь могучего царя было, естественно, возведено в трусость:

"Этот человек, который окружил море цепью своих кораблей, на земле превратился в животное, которое бежит изо всех сил, чтобы сбежать от опасности. Он был вынужден повернуть назад, полный страха, чтобы вернуть себе свою империю" (1.6, ext. l).

В истории также не раз встречалась не менее избитая тема - тема изменчивости фортуны, которую безо всякого смущения выражали при помощи полных напыщенности образов:

"Насколько его поход в Грецию был ужасен, настолько и его отступление было позорным и несчастливым... Ксеркс нашел, что мосты разрушены зим-ними бурями, и быстро пересек море в рыболовецкой лодке. Это был удивительный спектакль, замечательный и хорошо сделанный, позволивший показать людей без прикрас: в маленькой лодке находился тот, кому еще недавно не хватало целого моря" (Юстиниан, II.11.1; 13.9-10).

Изображения персидских царей в состоянии поражения были столь сильны и столь содержательны, что они были использованы другими авторами римской эпохи, описывавшими, например, паническое бегство Помпея с поля Фарсальской битвы. Так же как и Дарий, Помпей "освободился от знаков власти" [167] Цезарь. Гражданская война III.96; см.: Плутарх. Помпей 72.3: «Он надел одежды, более соответствующие его бедственному положению, и потихоньку удалился». и, совсем как это сделал Ксеркс у Юстиниана, "он бросается в лодку, неспособную сопротивляться ветрам и потокам... которая уносит его в открытое море: тот, чьи весла ударяют еще в воды Корцира и залива Левкады, хозяин Сицилии и либурнийской земли, прокрадывается, дрожа, на утлом челноке" [168] Лукиан. Фарсалы VIII.35–40. .

Легко понять, что в эллинскую эпоху изображение бегства царя Дария на колеснице особенно сильно привлекало художников. Подобный сюжет можно увидеть на вазе в Апулии. На амфоре из Неаполя (рис. 44) царь стоит на колеснице, запряженной четырьмя лошадьми и управляемой колесничим, который хлещет упряжку, в то время как его преследует всадник в коринфском шлеме, вооруженный копьем, появляющийся слева; справа изображен бой между греком и персом. Так же, как на Вазе персов, где изображен царский совет, созванный царем, под фигурой которого написано имя "Дарий" (рис. 42), описываемая сцена заполнена фигурами божеств: Зевс приказывает Нике (богине Победы) увенчать олицетворение Эллады перед лицом униженной Азии. На трех других вазах мы обнаруживаем сюжет того же периода (из которых одна ныне потеряна). Сегодня считается, что эти вазы были сделаны в 330-320 годах. И те и другие могли выйти из мастерской "Художника Дария" или ему подобной.

В том же десятилетии, прошедшем со времени смерти Дария и Александра (произошедшей с семилетним интервалом), художники Апулии были наслышаны об основных эпизодах эпопеи Александра, так как рассказы об этих событиях непрестанно циркулировали среди людей. Но намерение художников не состояло в том, чтобы проинформировать всех о реальных исторических событиях: они работают с повторяющимися мифологическими моделями. Картина не собирается становиться ни реалистичной, ни документальной, даже тогда, когда изображается царский совет. В наименьшей степени художник стремится изобразить исторических персонажей - речь идет о персонажах условных и представленных как таковые: колесница изображена греческого типа; Великий царь носит одежду, которую обычно надевали актеры в театре, изображавшие персов, а также амазонок; царь представлен в виде изнеженного "восточного" царя, который не оказывает никакого сопротивления - образ, совершенно не похожий на изображение бойца (пусть даже побежденного), который мы видим на мозаике. Что касается преследователя на коне, который предположительно является Александром, то он изображен с бородой, и его черты совершенно не похожи на тот физический облик, который хорошо известен и широко распространен. Стоит добавить, что сцена предполагает, что Александр захватил Дария, и даже что он его убил (этот сюжет достаточно слабо представлен в литературной традиции) [169] См. Стр. 488. . На самом же деле иконографический контекст позволяет утверждать только, что объединенные единым движением, созданным воображением художника, эти анонимные персонажи не могут быть никем другим, как Дарием и преследующим его Александром. Каким бы ни было при этом графическое выражение, необходимо констатировать, что изображения "бегства Дария" появились очень рано; рано сформировался и "канон" этого изображения: победа Александра, отображенная движением копья, которым македонский царь угрожает своему врагу, безоружному и напуганному, стоящему на своей колеснице. [170] См. например: Плутарх. Александр 20.9: en protois agonizomenos (Александр).