Дмитрий Гаврилов - Древние боги славян

На знаменитой иллюстрации к Радзивилловскому списку (не самому, в отличие от Лаврентьевского, древнему) послы русов держат в руках мечи, коими, надо полагать, и клянутся. Но не меч — атрибут Громовержца, традиционно орудующего громовыми стрелами, палицей, метательным топором (нередко каменным) или секирою.

У балтов, где Перкунас при верховном боге Диевасе действительно исполняет некоторые воинские функции, меч упомянут лишь единожды — в мифе, раскрывающем карательно-охранительную роль балтского Перкунаса (рассказ о «небесной свадьбе» Солнца и Месяца). По пути на неё бог грома подносит дубу золотой пояс. Свадьба происходит в медном саду на белой песчаной горе, где цветут золотые розы и серебристый мак. В присутствии самого верховного бога Диеваса Солнце и Месяц кидают друг другу золотое яблоко, а Перкунас радостно отплясывает. Однако уже на следующее утро Месяц покидает свою красавицу жену, увлёкшись молодой утренней зарёй Аушрой. Перкунас в гневе разбивает дуб, а Месяца разрубает мечом (объяснение убывания Луны). Это единственный случай, когда упоминается меч Громовержца.

Вот как выглядит основа этого литовско-латышского мифа по А. Фанталову.

С появлением Перкунаса у Велса появился могучий противник. Однако гнев бога грома проявился не сразу. Велс похищал у него скот и оружие (вспомним Гермеса, ворующего молот у Гефеста и коров у Аполлона. — Авт. ). Перкунас был влюблен в Вайне (радугу) и собирался жениться на ней, но в день свадьбы (четверг. — Авт. ) та бежала с Велсом. Громовержец проклял Вайве и низверг её с небес вниз, где она превратилась в богиню земли Жемину. Велса же Перкунас отныне всюду преследует, поражая молниями (по некоторым представлениям, молнии испускают небесные жернова). Спасаясь, тот прячется в камни и деревья или превращается в чёрную кошку, собаку, свинью, козла и человека. Перед решающим боем кузнец Телявель выковывает Громовержцу новое оружие. Кульминационный момент преследования — гроза, разражающаяся животворным дождём. Вечером Перкуна Тете («мать молний») окунает пропылённого и уставшего сына в море, после чего он является утром свежим, во всей своей сияющей силе.

У греков мечами владели бог войны Арес (ср. со скифским Ареем, чей огромный меч, вкопанный на кургане остриём к небу, обагрялся кровью), лучезарный Аполлон, хитроумный Гермес и тёмный Аид. У германцев меч — атрибут белого аса Хеймдалля и светлого Фрейра, а также тёмного Суртра и бога справедливой битвы и честного поединка Тюра. У западных славян обладателями грозных мечей были бог солнечного света Радегаст-Сварожич, бог войны Руевит и воитель Белобог-Свентовит.

Вооружённый дубиной (палицей, булавой) славянский Перун уже не мог быть «узкоспециализированным» покровителем воинских искусств (вытеснив более древних богов — Стрибога, Дыя, Сварога). Но он, несомненно, являлся богом небесной мужской силы, господствующей над землёй и проливающей на неё сверху живительный дождь.

В 945 г. князь Игорь призывает послов и идёт с ними на холм (где, возможно, и располагалась дубовая роща с идолом Перуна, а потом был установлен весь пантеон князя Владимира), «положили (они) оружие свое и щиты, и золото, и приведены были к присяге Игорь и мужи его, и сколько было язычников Руси; а христианскую Русь приводили к присяге в церкви святого Ильи…» (К. Багрянородный, 1989, с. 49). Современники вообще свидетельствуют об особом почитании дуба, как считается, посвященного именно Перуну, восточными славянами. Однако опять ни слова о том, что Перун — божество войны, а всего лишь указание, что к богу-судье не приходят с оружием и с золотом, т. е. ему нельзя угрожать и его нельзя подкупить! Освободившись от оружия (мечи были дороги, стало быть, по большей части от секир, способных поранить священную дубовую рощу) и золота, язычники были приведены к присяге-роте. В церковь, понятно, русам-христианам с оружием тоже входить не годится.

Истолковать летопись в том смысле, что язычники принесли к идолу обнажённые мечи, щиты и золото (оставив всё это в дар), никак не возможно, ибо крещёная русь явно находится в более выигрышном положении: она ни оружия, ни золота нигде (особенно в церкви) не оставляет. Следовательно, речь действительно идёт о том, что в дубовую рощу Перуна или к его идолу нельзя приходить с оружием и золотом.

Может быть, описание поставленного Владимиром идола Перуна позволит утверждать, что Перун — бог войны или воинского искусства? Ничего похожего нет ни в Радзивилловском и ни в каком ином списке русских летописей: «И нача кн(я)жити Володимеръ в Кыеве единь, и постави кумиръ на холмъ внъ двора теремнаго: Перуна древяна, а глава ему серебряна, а усъ золоть, и Хорса, и Дажеб(о) га, и Стробога, и Семарьгла, и Мокошь. И жряху имъ, наричюще а богы, и привожаху сыны своа и дщери и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими. И осквернися кровьми земля Руская и холмъ той…»