Мартин Нильссон - Греческая народная религия

Обет молчания, наложенный на мистов, как я уже заметил, соблюдался безупречно. Одни лишь христианские авторы, не обращавшие внимания на этот обет, сообщают некоторые сведения о центральных обрядах мистерий. Но их свидетельства вызывают серьезные сомнения. Прежде всего, что они могли знать? Располагали ли они непосредственной информацией? Были ли они сами в числе посвященных? Климент жил в Александрии, а прочие — в Азии или в Африке. Более чем вероятно, что их знания основаны лишь на слухах. Далее, насколько можно на них полагаться? Не следует забывать, что их труды носили полемический характер и имели своею целью разоблачение пороков язычества, а в полемике такого рода противники не слишком-то разборчивы в средствах. Должно быть, церковных авторов не очень волновала точность приводимых описаний обрядов, и вряд ли они проверяли, относятся ли эти обряды к Элевсинским или к каким-либо иным мистериям. Для этих авторов важно было лишь показать слушателям или читателям предосудительность этих мистерий, а так как их аудитория не знала об этом совсем ничего, то, следовательно, не могла и проверить. [61]

Основываясь на подобных небесспорных свидетельствах, современные ученые попытались выявить суть Элевсинских мистерий. В этих попытках можно выделить два основных направления. Одно из них отталкивается от мистерий поздней античности, наивысшая цель которых заключалась в том, чтобы поднять человека до божественного состояния — сделать его богом и наделить его бессмертием. Но очень сомнительно, что эта идея присутствовала в мистериях более раннего периода, когда барьер, отделяющий людей от богов, считался очевидным и непреодолимым. Современные исследователи, которые много внимания уделяют синкретическим религиям поздней античности, предполагают, что такая идея существовала раньше. Но нельзя принять такую гипотезу без достоверных свидетельств, а таких свидетельств у нас совсем нет. Проблема пола отразилась даже в религиоведении. Ученые высказали предположение, согласно которому мист получал бессмертие, становясь сыном богини посредством прикосновения к некоему сексуальному символу. Символически он как бы рождался заново от богини. [41] A. Dieterich, Eine Mithrasliturgie (Leipzig, 1903), p. 125; A. Körte в Archiv fur Religionswissenschafi, XVIII (1915), 122 и сл.; и С. Picard в Revue de l'histoire des religions, XCV (1927), 220 и сл. В самом деле, христианские авторы указывали на присутствие сексуальных символов в Элевсинских мистериях, и вполне возможно, что они там были, как были они и в [62] родственных этим мистериям Фесмофориях. Но если подобные символы и фигурировали в Элевсинских мистериях, они имели лишь то значение, которое было у них в древности. Это были амулеты плодородия.

Здесь, наверное, следует коснуться спорной фразы Климента Александрийского, которую он относит к Элевсинским мистериям: «Я постился, я пил кикеон, я взял из сундука, и поработав, я положил в корзину, а из корзины в сундук». [42] Protrepticus, ed. О. Stаhlin (Leipzig, 1905), p. 16, 11. 18-20. Первые два обряда — поститься и пить кикеон — известны как практиковавшиеся на Элевсине. Но об остальных этого нельзя сказать, да и вообще, неизвестно, относятся ли они к Элевсину. Возможно, они позаимствованы из мистерий Деметры в Александрии. [43] H. G. Pringsheim, Archäologische Beiträge zur Geschlchte des eleusinischen Kults (Dissertation, Bonn, 1905), p. 49 и прим. 1 на с. 58. В любом случае эта формула относится к предварительным обрядам для неофитов, а не к самому главному таинству — эпоптии. Эту фразу произносил неофит, чтобы показать, что он совершил предварительные обряды, необходимые для окончательного посвящения. И вот на этой неопределенной формуле и основаны упомянутые гипотезы, долженствующие прояснить суть мистерий.

Но даже если нам не дано познать самые главные ритуалы Элевсинских мистерий, мы можем [63] изучить Элевсинскую религию — представления, лежащие в основе верований посвященных в таинства мистерий. Нам известны боги мистерий, и мы кое-что знаем о том, какое впечатление производили мистерии, и о связанных с ними надеждах. Мы располагаем документом гораздо более ранним и информативным, чем прочие наши источники сведений о других греческих культах. Это «Гомеровский гимн Деметре», сочиненный в Аттике незадолго до того, как Элевсин вошел в состав Афинского государства, и не позднее конца седьмого века до Р. X. Нам известно, что основой Элевсинских мистерий был древний аграрный культ, обряды которого совершались в середине месяца Боэдромион (приблизительно, в октябре). Он был тесно связан с Фесмофориями — праздником осеннего сева, который отмечался спустя месяц при участии одних лишь женщин. Нет необходимости здесь останавливаться на этой связи, доказанной как прямыми свидетельствами, так и внутренним сходством.