Лев Ельницкий - Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII—III вв. до н.э.

Приобретением политических прав это новое гражданство — вчерашние перегрины, вольноотпущенные и рабы — не всегда тотчас же избавляло себя от фактической зависимости от государства или от отдельных оптиматов. И поэтому в моменты обостренной политической активности в его среде нередко выявлялись настроения, свойственные бесправным общественным низам. [48]

Италия является классической страной античного рабовладения. Тем больший интерес вызывает вопрос о происхождении и о первоначальных формах древнеиталийского рабства — вопрос, на который мы не находим прямого ответа в соответствующих письменных свидетельствах, древнейшие из коих относятся уже к тому времени, когда рабовладение стало господствующей формой хозяйства, многообразилось и осложнялось всякого рода промежуточными состояниями — μεταξύ ελευθέρων και δούλω что несомненно наложило известный отпечаток и на характер античных письменных данных о рабстве.

К счастью, италийская археология, может быть, благодаря богатству и разнообразию ее памятников, а также в связи с большим количеством достаточно точно документированных раскопок проливает на поставленные нами вопросы некоторый свет, позволяя проследить определенные факты, связанные, скорее всего, с ранними формами рабовладения и относящиеся к концу II — началу I тысячелетия до н.э. Наиболее древние следы зависимого социального состояния, обнаруживаемые посредством археологических наблюдений, единичны и спорадичны. Для несколько более позднего времени, соответствующего расцвету культуры раннего железа в Италии, условно именуемой культурой Вилланова, они приобретают довольно–таки массовый характер, обнаруживая некоторые черты, связанные с погребальным ритуалом, характерные именно для италийской почвы и не прослеженные до сих пор где–либо за пределами Апеннинского полуострова. [49]

Южноиталийские дольмены в хронологическом отношении изучены, к сожалению, далеко не достаточно. Но во всяком случае подобно соответствующим погребальным сооружениям других мест средиземноморского побережья они продолжают существовать вплоть до эпохи развитой бронзы, а иногда (в порядке вторичного использования) и в еще более позднее время. Интересующий нас в данной связи памятник этого рода в Бисчелье, близ Тарента, хотя и не может быть датирован с точностью, но во всяком случае относится к эпохе металла, поскольку среди найденного в нем погребального инвентаря упомянуты наряду с предметами из камня, обсидиана, янтаря и кости, также и бронзовые изделия [1] F. v. Duhn. Italische Gräberkunde, I. Heidelberg, 1924, стр. 46; он жe, in: «Reallexikon der Vorgeschichte». Hrsg. M. Ebert, VIII, 1925, стр. 105. . Существенным обстоятельством является то, что в камере зарегистрированы пять костяков в вытянутом положении с упомянутыми только что приношениями. В дромосе же дольмена обнаружены три скелета, лежавшие в скорченном положении. Перед нами, следовательно, два совершенно различных обряда погребения, свидетельствующие, вероятно, о различной племенной или даже этнической принадлежности погребенных. Социальные же различия определяются их положением внутри и вне погребальной камеры. Уже самое строительство дольменов как мегалитических сооружений, требующих значительных усилий большого числа людей, предполагает возникновение внеэкономического принуждения в качестве стимулирующего обстоятельства. Поэтому вполне возможно усматривать в скорченных костяках останки представителей зависимого населения, побежденного и порабощенного племенем, представители которого были погребены в камере дольмена в вытянутом положении.

Соответствующее толкование этого погребального комплекса, высказанное, правда, в весьма осторожной форме, находим мы уже у Ф. Дуна [2] F. v. Duhn. Italische Gräberkunde, I, стр. 661, где это погребение упомянуто под рубрикой захоронений рабов (Sklavenbestattungen). .

Такие же в ритуальном отношении явления наблюдал исследователь древней Сицилии П. Орси на обширном могильнике Кастеллюччо (в восточной части острова). Вне камерных могил (tomba a forno), относящихся к эпохе бронзы [50] (I–II периоды Орси), в дромосах или, при отсутствии таковых, просто перед входом в камеру встречались захоронения в вытянутом положении (тогда как внутри камер наличествовали погребения в скорченном или сидячем положении) с подчеркнуто бедным и малохарактерным инвентарем, в составе которого отмечены каменные ножи и простые глиняные сосуды [3] P. Orsi, in: «Bullettino di Paletnologia Italiana», XVIII, 1892, стр. 16, 28; F. Duhm. Italische Gräberkimde, I, стр. 73 (ср. С. и I. Сaifici, in: «Reallexikon der Vorgeschichte». Hrg. M. Ebert, XII, 1928, стр. 198 сл. . Различия в обряде погребения, положение вытянутых костяков вне камер и характер погребальных приношений заставили уже П. Орси видеть в них захоронения представителей зависимого, порабощенного населения — точка зрения, которую вслед за Орси высказывает и Ф. Дун. В подкрепление ее следует указать, что как в Восточной Сицилии, так и в Южной Италии отмечены многочисленные следы влияния микенской культуры, свидетельствующий о прямых связях этих районов Италии с эгейским миром, где наличие развитого рабовладения во второй половине II тысячелетия до н.э. подтверждается в настоящее время не только археологическими, но также и письменными памятниками. В частности, в Сицилии, помимо прямого импорта расписной керамики, может быть прослежено широкое подражание позднемикенским образцам в местной керамической продукции, а в Панталике, что особенно важно в интересующей нас связи, встречаются также и остатки монументальной архитектуры критского типа. Подобные же наблюдения в отношении позднемикенского влияния сделаны в Апулии и специально в районе Тарента (Torre Castelluccio) [4] «Из новейшей литературы по археологии доримской Италии». — «Сов. археол.», 1957, № 4, стр. 213. . Поэтому, вероятно, следует полагать, что возникновение социальной дифференциации у южноиталийских племен и обращение в рабство побежденного населения происходило не без воздействия на италийскую культуру более развитой рабовладельческой культуры Эгейского бассейна.