Лев Лопуховский - Июнь. 1941. Запрограммированное поражение.

«Семен Константинович заметил нас, остановился. Коротко, не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну. Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной — на трех листах(выделено нами. — Авт.). В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии [166] Значит, около 23.00 у военных еще не было правленого Сталиным КОРОТКОГО текста директивы. .

Непосредственно флотов эта телеграмма не касалась. Пробежав текст телеграммы, я спросил:

— Разрешено ли в случае нападения применять оружие?

— Разрешено (нарком был уверен, что уж на этот раз он получит санкцию вождя на приведение войск в боевую готовность. После указаний Сталина ни в коем случае не поддаваться на возможные провокации он вряд ли решился бы так просто дать Кузнецову разрешение на применение оружия. — Авт.).

Поворачиваюсь к контр-адмиралу Алафузову:

— Бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности, то есть о готовности номер один. Бегите!» [880].

Самое большее, что мог сделать начальник оперативного управления Главного морского штаба (ГМШ) контр-адмирал В.А. Алафузов, так это передать (но только с санкции начальника ГМШ адмирала И.С. Исакова) устное указание наркома начать перевод сил флота в фактическую готовность к открытию огня в случае нападения. А Кузнецов и Исаков начали обзванивать штабы флотов и флотилий [167] Так, Балтийский флот, находившийся с 19 июня в оперативной готовности М-2 (повышенная готовность), с 23 часов 37 минут 21 июня 1941 г. начал перевод сил в оперативную готовность М-1 (полная боевая готовность). .

Все делалось настолько в спешке, что в директиву № 1 забыли включить задачи силам ВМФ. И только в 23.50 21 июня (как только морякам стало известно о решении на приведение войск западных округов в боевую готовность), с узла связи наркомата ВМФ военным советам Северного, Балтийского и Черноморского флотов, командующим Пинской и Дунайской флотилий было передано распоряжение: «Немедленно перейти на оперативную готовность № 1» [881]. Это еще одно подтверждение, что решение на перевод в боевую готовность было принято не раньше 23.30.

Те, кому удалось увидеть оригинал директивы (он, в отличие от директив № 2 и 3, до сих пор почему-то не опубликован), подтверждают, что она действительно написана рукой Ватутина и имеет исправления, сделанные Сталиным. Проставлено там и время — 23.45. Что означает эта пометка — можно только гадать. На бланках телеграмм, радиограмм и т. п. документов, передаваемых узлом связи, обычно проставляется время получения их связистами, время передачи и время приема адресатом (т. н. квитанция). Скорее всего, пометка означала время сдачи текста в шифровальный отдел узла связи Генштаба (на шифровку, видимо, ушло 30–35 минут). Значительно позже, получив копию директивы № 1, нарком ВМФ в 01.12 отправил более подробное распоряжение №зн/88:

«В течение 22.6-23.6 возможно внезапное нападение немцев. Нападение немцев может начаться с провокационных действий. Наша задача не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно флотам и флотилиям быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

Приказываю, перейдя на оперативную готовность № 1, тщательно маскировать повышение боевой готовности. Ведение разведки в чужих территориальных водах категорически запрещаю. Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить» [882].

Если согласиться с изложенной выше версией [168] На протяжении всей работы над книгой у соавторов было редкое взаимопонимание и единство взглядов по всем ключевым вопросам. Однако они серьезно разошлись во мнениях относительно изложенной выше версии, предложенной Л. Лопуховским. (она, на наш взгляд, в основном снимает отмеченные выше несоответствия в опубликованных воспоминаниях Г.К. Жукова), то получается, что никакой задержки с передачей директивы № 1 в войска не было. Решение на перевод войск в боевую готовность приняли в 23.30 21 июня, передавать начали в 0.25 22 июня. Это время подтверждает и А.М. Василевский, который в ночь на 22 июня безотлучно находился на своем служебном месте: «В первом часу ночи на 22 июня нас обязали в срочном порядке передать поступившую от начальника Генерального штаба Г.К. Жукова подписанную наркомом обороны и им директиву ‹…›. В 00.30 22 июня директива была послана в округа» [883].