Кирилл Кобрин - Средние века [очерки о границах, идентичности и рефлексии]

В Шотландии — особый случай, здесь новые церковные порядки вводили сами местные короли: Barrow G.WS. Kingship and Unity. P. 69—93. Очень важная работа по церковному праву в средневековом Уэльсе: Pryce Н. Native Law and the Church in Medieval Wales. Oxford, 1993.

Ле Гофф Ж. Интеллектуалы в Средние века. СПб., 2003.

О проблеме национальной идентичности в Уэльсе и на валлийской Границе: Davies R.R. The Peoples of Britain and Ireland 1100—1400 I. Identities // Transactions of The Royal Historical Society. 6 thseries. 1994. Vol. IV. P. 1—20; Davies R.R. The Peoples of Britain and Ireland 1100—1400 II. Names, Boundaries and Regnal Solidarities // Transactions of The Royal Historical Society. 6 thseries. 1995. Vol. V. P. 1—20; Davies R.R. The Peoples of Britain and Ireland 1100—1400. III. Laws and Customs // Transactions of The Royal Historical Society. 6 thseries. 1996. Vol. VI. R 1—23; Davies R.R. Frontier Arrangements in Fragmented Societies; Walker D. Cultural Survival in an Age of Conquest.

Канторович Э.Х. Два тела короля. Исследование по средневековой политической теологии / Пер. с англ. М.А. Бойцова и А.Ю. Серегиной. М.: Изд-во Института Гайдара, 2014. — 752 с.

Далее страницы из этого издания будут указываться в самом тексте в скобках.

Эксле О.Г. Немцы не в ладу с современностью. «Император Фридрих II» Эрнста Канторовича в политической полемике времен Веймарской республики // Одиссей’1996. М., 1996. С. 223.

Оно является еще одним наглядным опровержением разговоров о безнадежности ситуации в русском академическом книгоиздании. Переводческая и редакторская работа М.А. Бойцова и А.Ю. Серегиной — образцовая.

На русском языке подробное описание отношений между Канторовичем и Георге, а также общий анализ идей этого кружка — в предисловии к «Двум телам» и цитировавшейся статье О.Г. Эксле.

Есть еще один пункт сходства, очень важный, но, за неимением места, я не буду его здесь подробно обсуждать. Классические произведения европейского литературного модернизма обычно упрекают, в лучшем случае, в «скуке», в худшем — в «нечитабельности». «Улисс» или «В поисках утраченного времени» неприлично не читать, но, на самом деле, мало кто их осилил (и мало кто в этом признается). Как мы видим, то же произошло с «Двумя телами короля» («Фридриха» читали много, но и «Портрет художника в юности», а особенно «Дублинцы» — книги широко читаемые). В то же время, никто не может упрекнуть Кафку или Джойса в том, что они «плохо и скучно пишут». Скука, нечитабельность, равнодушие к аудитории, стремление отказаться от внешних коммуникаций есть важнейшая сознательная черта европейского модернизма. Сегодняшняя слава «Двух тел короля» очень похожа на известность, к примеру, «Замка» или “Finnegans Wake”. Я бы назвал две причины этой славы. Первое — персональная история автора, ибо все, что связано с поведением немецких интеллектуалов в 20—30-е гг. по понятным причинам вызывает неиссякающий интерес. Второе — тема власти. Власть и ее анализ становится важнейшей темой постструктурализма, в частности, в силу того, что до этого процветала «историческая антропология» анналистов, которую сама по себе власть интересовала мало (и это при том что библия анналистов — блоковские «Короли-чудотворцы»), Анналистов занимал отдельный человек, их притягивало социальное, их привлекали «процессы большой длительности», наконец, анналистов интересовала история идей, но почти исключительно применительно к обществу. Анналы и их союзники, по сути, были очень демократическим, левым, связанным с марксизмом, в то же время — национально-ориентированным (у французов) проектом гуманитарного знания. Только Филипп Арьес составляет им исключение. Канторович же является полной противоположностью анналистам — правый консерватор, мистик, равнодушный к социальной истории, сосредоточенный на власти и особенно — на фигуре и статусе ее носителя. В каком-то смысле, он равнодушен и к «историзму» как таковому; М. Бойцов отмечает в предисловии: Канторовича критиковали за подход к используемым им историческим документам, в котором не было места для конкретного контекста их создания. Тут уместно задать вопрос, отчего в 70-е—80-е гг. прошлого века такой подход и такой интерес к власти вдруг стали столь важны для континентальной Западной Европы, прежде всего, для Франции? Наконец, как верно отмечает М. Бойцов (С. 55), в моде на эту книгу Канторовича еще много от увлечения «телом» и «телесным» во французской мысли того времени. Любопытно, что этот интерес происходит из контекста совершенно Канторовичу чуждого, являясь явным следствием мая 1968 г. и «сексуальной революции».