Лора Томпсон - Представьте 6 девочек

«В 1932 году мы все, у кого была хоть капля мозгов, задумывались о политике, — писала она впоследствии. — Мы были уверены, что поколение родителей развязало войну и что с помощью ума и воли ужасные последствия войны удастся преодолеть и мир изменится». Ах эта вера в перемены! Она столь соблазнительна, особенно для юных. И столь безответственна, ведь, как правило, происходят совсем не те перемены, о каких мечтали.

С Брайаном Гиннессом Диана заскучала — это стало очевидным к балу в честь Юнити, — и скука была отчасти сродни радикализму. Британская политическая система виделась ей такой же пуховой периной, как и ее брак. Все это было слишком идеально — «мертвый идеал, и ничего более», как сказано в «Мод» Теннисона, и героиня этой поэмы похожа на Диану тех лет: «питалась розами и возлежала на лилиях». Разумеется, Диана вовсе не мечтала быть выброшенной на улицу, причаститься горестям бедняков, как Гордон Комсток в романе «Да будет фикус», но она жаждала большего. После рождения первенца в марте 1930-го она уже рвалась прочь — не от ребенка, материнство как раз делало ее счастливой, Дебора позднее охарактеризует сестру как «чрезвычайно детолюбивую», — но ей хотелось поскорее вернуться в мир, насытиться новыми впечатлениями. Ивлина Во это расстроило настолько («в чистом виде ревность», позднее признавал он), что в их дружбе появилась трещина. «После рождения Джонатана вы начали расширять компанию. Я чувствовал, что мне уделяется меньше внимания, чем Гарольду Эктону и Роберту Байрону, я не мог состязаться с ними, не мог и довольствоваться меньшим» ‹2› . В то лето он отклонил приглашение в Нокмарун, семейный особняк под Дублином. Возможно, Брайан надеялся побыть там наедине с женой, однако она пригласила множество гостей, в том числе Нэнси и Литтона Стрейчи. «Заняться тут нечем, — писала она Литтону, — только ходить в театр на прескучные ирландские пьесы». Пока Брайан ухаживал, Диана ценила манеру постоянно приглашать ее в театр как признак утонченности. Теперь она однажды поднялась и вышла во время представления, а спутники бежали за ней, как провинившиеся пажи.

В конце 1930 года Диана вновь забеременела, что вовсе не входило в ее планы. «Разумеется, мы бы родили тебя попозже, дорогой, — поясняла она потом своему сыну Десмонду, — только не прямо тогда ». Но так ли это? Их браку было всего два года, а Диана уже тяготилась постоянным присутствием мужа. Он вступил в коллегию адвокатов, но почти сразу же забросил юриспруденцию («Мистеру Гиннессу не нужны три гинеи», — приговаривал его секретарь, раздавая указания помощникам). Брайан безвылазно торчал дома, на Букингем-стрит. После детства в постоянном окружении родственников, когда высшей ценностью казалась возможность побыть одной, Диану пугало, что Брайан столь же назойлив, как ее болтливые и вечно требующие внимания сестры. Свобода, к которой она стремилась, вновь оказалась недостижима. На какое-то время муж все-таки расстался с ней, поехав в Австрию с Томом, — он, как и все, любил Тома, — но с дороги написал сорокастраничное письмо с рефреном: «Я лежу без сна и тревожусь о тебе». Вот еще не хватало! (У Митфордов подобные сантименты не были в чести.) Его манера обращения с Дианой, неудачная смесь заискивания и настойчивости, была столь же неразумна, как обращение Нэнси с Хэмишем Сент-Клер-Эрскином. Брайан тоже передавал всю власть в отношениях другому человеку ( l’un qui se laisse aimer [13]) и ожидал, что партнерша будет бережна с его сердцем. Увы, подобное доверие редко оправдывается. У Дианы под улыбкой Мадонны вибрировала колоссальная невостребованная сила. Она могла чувствовать лишь презрение к чужой слабости — тем более что понимала, как мало Брайан заслуживает презрения. Он действовал ей на нервы, и тут не было иного выхода, кроме радикальной смены тактики. Обожание Диана получала в огромных количествах, ей требовалось нечто бодрящее. Такой умный человек, как Брайан, мог бы и догадаться.

На самом деле неудовлетворенность жизнью, полной денег и восхищения, служит к чести Дианы. Она вышла за Брайана не потому, что он был богат (и с долей торжества восклицала: «Я сделалась нищей, когда ушла от него», хотя нищета Итон-сквер была относительной) ‹3› . Подобно Нэнси и остальным сестрам, Диана не была способна к холодному расчету. Она выбрала Брайана, потому что он сулил ей новую жизнь и отчасти потому, что этому браку противились родители. И ведь они были правы, предостерегая, что она еще слишком молода, но едва ли с возрастом что-то изменилось. Обычное благополучие никогда не сможет удовлетворить женщину, которой любые дары выдавались без малейшего обязательства платить по счетам.