dm - ИСТОРИЯ 19 века том 3

Решения эти были далеки оттого, чтобы удовлетворить прус-саков. Вместо того, чтобы согласно их желаниям превратить Пруссию в наиболее цельное и наиболее проникнутое не-мецким духом германское государство и дать ей Лейпциг и Дрезден, ее оставили как бы повисшей в воздухе, разбив на два совершенно различных куска; в нее клином врезались государ-ства, соперничавшие с нею, недоверчиво к ней относившиеся,а в случае войны несомненно враждебные, как, например, Ганновер. Наконец, со стороны Франции она рисковала пер-вая получить удар, не имея возможности во-время принять меры к своей защите, а в случае перекройки карты Европы в пользу Франции Пруссии в первую очередь грозила опас-ность подвергнуться завоеванию. Вместо лютеранской Са-ксонии, хотя и проникнутой антипрусским духом, но в даль-нейшем благодаря общности нравов и интересов несомненно более способной к ассимиляции, пруссакам навязали более подвижных и более наделенных воображением рейнских като-ликов, которые уже попривыкли к французской администра-ции, которые стояли за наполеоновский Гражданский кодекс и у которых Франция оставила глубокие и живые воспоми-нания. Прирейнские жители тем более тяготели к Франции,что новое ее правительство, сохраняя Гражданский кодекс и гарантируя владельцам национальных имуществ их собствен-ность, благоприятствовало католической церкви и держалось политики мира. Таким образом, оно давало им все те пре-имущества, которые со времен Консульства привлекали их симпатии на сторону Франции, и освобождало от тех тягот, которые заставили их отшатнуться от Франции в эпоху Им-перии, — от военной службы и от борьбы с духовенством.

Но на эту сторону вопроса во Франции совершенно не обра-щали внимания. Французы ничего не хотели замечать, кроме враждебной и агрессивной Пруссии, выдвинутой в авангард коалиции англичанами, для того чтобы охранять Германию и Голландию. Талейрана сильно упрекали в том, что он неподдержал предложения, по которому саксонский король должен был получить владения на Рейне. Но, не говоря уже о забвении принципа, составлявшего всю силу и политику Людовика XVIII, не говоря уже о неудобстве, которое заклю-чалось в предоставлении Пруссии возможности сконцентри-роваться в Германии, забывают, что, содействуя водворению саксонского короля на берегу Рейна, Франция должна была бы сама навсегда отказаться от всяких притязаний на эту территорию. По отношению к этому государю, бывшему ее клиентом, она очутилась бы в том же положении, что и по отношению к Баварии. Она не могла, проводя в Германии политику покровительства второстепенным государствам, со-хранять в отношении Рейна заднюю мысль ограбить эти самые государства. Наконец, саксонскому королю в качестве като-лика было бы столь же легко ассимилировать прирейнских жителей, сколь это было трудно Пруссии. Здесь Франция гораздо больше угрожала Пруссии, чем Пруссия ей. «Ничто не может быть проще и естественнее, — говорил Талейран, когда перед ним настаивали на этом пункте, — чем отобратьу Пруссии уступленные ей провинции, тогда как если бы они были отданы саксонскому королю в виде компенсации за его прежние владения, отнять их у него было бы и очень трудно и слишком жестоко».

V. Конгресс и возвращение Наполеона с острова Эльбы

Неаполитанские дела. В то время как этот основной вопрос приближался к окончательному разрешению, неаполитанские дела развертывались естественным ходом событий благодаря самому характеру неаполитанского короля, получившего свое королевство из рук Наполеона и желавшего пережить Импе-рию, интересы которой были единственным основанием его пребывания на престоле. «Ваше величество, — писал Талей-ран 28 декабря Людовику XVIII, — могли убедиться на осно-вании присланных мною документов, что я не теряю из вида неаполитанских дел. Я не забываю также и Delenda Car-thago, (1) но не с этого конца нам нужно теперь начинать».Талейран был вполне прав, когда не хотел обременять себя этой второй легитимистской тяжбой и дорого платить за услугу, которую союзники вынуждены были оказать ему даром.

(1) «Карфаген должен быть разрушен», — этими словами, по преданию, Ка-тон Старший кончал каждую свою речь в римском сенате. Талейран хотел здесь выразить ту мысль, что он никогда не забывал и всегда повторял на Венском конгрессе, что следует удалить Мюрата с неаполитанского престола. —Прим. ред .

Меттерних обещал Мюрату сохранить ему его «революцион-ный» трон в то время, когда измена Мюрата представлялась ему необходимой для уничтожения французского владычества в Италии и когда он надеялся поделить с Мюратом папские владения. Но после того как французы были выгнаны из Италии и повсюду, началась реставрация, Австрии пришлось отказаться от своих притязаний на легатства. В интересах Австрии было теперь уничтожить тот очаг революции, каким мог бы стать Неаполь в руках Мюрата и заменить этого, всеже всегда сомнительного с точки зрения легитимности, госу-даря союзником Бурбонов, который будет всегда покорен и которому ничего другого и не нужно будет, кроме покрови-тельства со стороны Австрии. Вся тонкая и коварная игра Меттерниха сводилась к тому, чтобы заставить Мюрата самого подготовить себе гибель. 29 июля 1813 года Сен-Марсан писал из Вены, что император Франц по поводу Мюрата выра-зился следующим образом: «Надеюсь, что он сам послужит орудием своей гибели». А 20 октября Сен-Марсан сообщало следующих словах Меттерниха: «Я отдал бы всю вселенную за известие, что король Фердинанд восстановлен на своем престоле. К несчастью, мы не можем в настоящий момент содействовать этому силой оружия». Посланник Фердинанда слышал такие же уверения. «Австрия совершенно оставила мысль о поддержке Мюрата», — сообщал он своему двору 12 сентября.