Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов

3 марта 1918 г. оренбургские большевики с целью упреждения возможных вооруженных выступлений против советской власти объявили о том, что за каждого убитого красноармейца или представителя советской власти будет расстреляно десять представителей оренбургской буржуазии, станицы, оказывающие содействие контрреволюционерам, будут расстреливаться артиллерией, та же участь ожидает все станицы, которые не сдадут оружие в течение трех дней. По имеющимся сведениям, инициатором подобного ультиматума в ответ на требования подполковника Корчакова был председатель Оренбургского губисполкома С.М. Цвилинг 669. Небезынтересно, что в эти дни (12 марта) в Оренбурге открылся 1-й Оренбургский губернский съезд Советов рабочих, крестьянских и казачьих депутатов. Всего присутствовало 1200 человек, включая около 1000 большевиков и только 130 казаков (и это в казачьем регионе!). Неудивительно, что практически все казаки, осознав невозможность отстаивать свои интересы при таком соотношении сил, покинули съезд. Осталось лишь 13 казаков, образовавших казачью секцию. Со съезда также ушли меньшевики и эсеры 670. На съезде был избран Оренбургский губисполком, в состав которого вошли 74 человека, в том числе 9 представителей казачества (А.А. Галин, К.П. Лызлов (в 1919 г. – председатель войсковой ЧК Оренбургского казачьего войска!), Н. Захаров (избран войсковым комиссаром), Х.Г. Абузяров, В.Л. Кутелев, Г. Лыков, Журавлев, А. Пименов и А.С. Шереметьев (избран военным комиссаром войска), которые, по одному из свидетельств, представляли собой «подлинную революционную казачью бедноту» 671.

Между тем Дутов распространял по войску приказ о мобилизации «для защиты станиц и имущества от грабителей» 672. Для подобного призыва имелись все основания, поскольку даже сами большевики в своих военных сводках признавали, что посылаемые под Оренбург отряды деморализованы и занимаются мародерством 673. Вместе с тем Дутов вроде и не хотел формировать казачьи отряды, не доверяя казакам 674. Аналогичная ситуация складывалась и с офицерскими формированиями. Дутов бездействовал. По свидетельству очевидца, он «никого не принуждал, сидел в Верхнеуральске и, как мне казалось, ничего не делал. Ходил в клуб, ухаживал за дамами, танцевал, ходил по гостям, играл в карты; пил он немного. Рассказывал много о себе, сам себя называл исторической личностью, охотно притом ругал Керенского и вообще социалистов и, несомненно, мечтал о лаврах Наполеона… он отвечал мне:

– Ну, что, по-вашему, надо делать? Отряд формируется, до весны боев никаких не будет! Вы думаете, большевики пойдут сюда, в Верхнеуральск? Да никогда! Они, дорогой мой, привыкли воевать с комфортом: штаб их в международных вагонах, а солдатня, матросня – в классных. Пойдут они вам сюда, за 150 верст от железной дороги, да еще в такие морозы!» 675. В этот период Дутов предпринял попытку получить оружие у казаков 15-го Оренбургского казачьего полка, вернувшихся в войско (станица Карагайская) со всем вооружением. Первая попытка закончилась перестрелкой между казаками и посланцами Дутова, однако затем Дутов все же получил оружие (в том числе 4 пулемета).

Тем не менее в период пребывания в Верхнеуральске мобилизовать казаков на борьбу Дутову не удалось. Казаки поднялись сами, но несколько позже. Положение же Дутова в Верхнеуральске тем временем начинало ухудшаться. Местное население все меньше считалось с его властью, подняли голову сторонники красных и просто хулиганы. Доходило до откровенного унижения. Например, пьяный хулиган разбил окно квартиры Дутова, ругал атамана прямо рядом с его домом, а затем уехал 676. Правда, горячие головы из партизанского отряда Дутова во главе с поручиком Гончаренко, которого за его красную фуражку прозвали «красной шапочкой» (в Оренбурге Гончаренко служил комендантом железнодорожной станции), догнали наглеца и ранили его. Но при этом стрельба на улицах города средь бела дня пошла явно не на пользу авторитету Дутова. Задержанные позднее активисты местного совдепа умоляли о пощаде, ссылаясь на собственную темноту. Дутов решил поиграть перед арестованными демократизмом и заявил в ответ на обращение к нему: «Здесь нет высокоблагородий, я такой же человек, как и вы, и если вы думаете по-своему, то позвольте и мне думать и делать так, как мне кажется лучше!» 677

После этого Дутов вновь забросил государственные вопросы. В газете «Уральский маяк» он под псевдонимом «Гражданин» стал публиковать свои статьи. Кроме того, как писал очевидец, «ухаживания его за дамой сердца приняли систематический характер. Муж этой дамы поспешил уехать из города, даже со скандалом: партизаны не хотели его выпустить, посчитав его за шкурника. Дутов не вылезал из квартиры дамы, или она от него. Часть членов правительства куда-то выехала, часть сидела, ругала Дутова и ничего не делала» 678. Почта и телеграф прекратили свою работу, в городе начались аресты. Тогда же Дутов предпринял попытку захватить соседний Троицк, причем лично возглавил операцию, обратил красных в бегство под станицей Сухтелинской и преследовал их до самого Троицка, 26 марта атаковал город, но овладеть им не смог. По имеющимся сведениям, атаману удалось отрезать город от окружающего мира 679, однако дальнейшие события вынудили его свернуть операции на этом направлении.