Эвелин Уэллс - Нефертити. Повелительница Двух Земель

Хани вернулся в Амарну, не вручив адресату приказа.

Царь написал Азиру строгое письмо, укоряя за то, что он не оказал должного почтения его эмиссару.

Азиру ответил быстро и, как обычно, успокоил. Он умоляет простить, что не находился в указанное время в Тунипе и не смог приветствовать царского посланника, но он был вынужден отправиться на битву с хеттами, и далее Азиру стал перечислять свои победы. Услышав о пребывании Хани в Тунипе, он «немедленно отправился ему навстречу, но они разминулись по дороге». К тому же друзья Азиру хорошо приняли Хани в Тунипе, его прекрасно кормили, а напоследок подарили лошадей, быков и мулов. В свою очередь, Азиру также послал царю богатые дары…

Тем не менее царь впервые пришел в негодование: «Даже если действия твои обоснованы, но ты по собственному желанию умалчиваешь о чем-либо в своих письмах, царь должен прийти к выводу, что ты лгал в каждом письме».

В ответном письме Азиру клялся в своей невиновности и верности: «Я падаю ниц семь и еще семь раз… я твой слуга на веки веков».

Ответ Эхнатона на это письмо не сохранился, но он явно не поддался на лесть, в связи с чем Азиру пришлось появиться в Амарне со множеством сундуков сокровищ (украденных у царских вассалов) в качестве даров своему царю. Несмотря на подарки, он предстал перед судом. Последнее письмо на эту тему – табличка от одного из последователей мятежного принца с выражением сочувствия Азиру по поводу пребывания в тюрьме. Больше мы о нем ничего не знаем.

Однако нанесенный им ущерб был неисчислим. Азиру подорвал верность трону от Евфрата до Нубии.

Основой предательства Азиру была необъяснимая слабость, проявленная Эхнатоном. Создается впечатление, что царь, нарушивший столько табу, был обречен разрывать одну за другой все свои самые прочные связи прошлого. В тот момент, когда Египет больше всего нуждался в дружеской помощи Азии, он умудрился случайно вызвать раздражение союзника и свойственника царя Вавилонии Буррабуриаса.

Царь Буррабуриас был из тех, кто на основании своих родственных связей требовал подарков от богатейшего царя мира. Эхнатон, который сам никогда не отказывался принимать подарки, мог не одобрять этой привычки у других. Многие из амарнских писем содержат его жалобы на невозможность послать требуемые сокровища. Царь Буррабуриас (как и многие другие) часто писал Эхнатону, напоминал о дружбе между их отцами и всякий раз сопровождал свои письма просьбой о золоте.

К тому же он приобрел дурную привычку критиковать Эхнатона по пустякам. Однажды он обвинил последнего в том, что тот принял в дар от ассирийцев серебряную колесницу, запряженную двумя белыми лошадьми. Ассирийцы – его подданные, заявил касситский царь (они также были в союзе с хеттами), и Эхнатон не должен был принимать от них дар как от ровни.

Придирчивость вавилонянина могла ослабить родственные узы между двумя царями, которые должны бы были быть достаточно крепкими. Одна из дочерей Эхнатона была послана в Вавилон в качестве невесты для сына царя Буррабуриаса. Касситский царь подарил ей великолепные свадебные подарки, включая ожерелье, «украшенное тысячью драгоценных камней», о чем он не упускал случая напомнить Эхнатону. В архиве хранится табличка, присланная Эхнатону находившейся в Вавилоне дочерью, на которой было написано: «Пусть она предстанет перед лицом моего повелителя» – эквивалент современной пометки «лично», который означал, что курьер мог вручить ее только в руки самого царя.

Когда внутреннее и внешнее давление разбило в прах то, что когда-то было надежным и организованным Египтом, в письмах царя Вавилонии появились новые гневные ноты.

Мятежи в вассальных государствах вскоре отразились и на Египте. В результате страну затопила волна преступлений. Во время этих событий многие из подарков, посланных царем дружески настроенным вассалам, не дошли до адресатов. Они были захвачены бандитами или коррумпированными чиновниками. В Амарну пришло множество таких сообщений.

Одним из первых пожаловался царь Буррабуриас, который привык свободно высказывать свое мнение:

«Я послал множество даров царю Эхнатону… но ничего не получил в ответ…»

Это стало его литанией.

«Если мне ни в чем не отказывают, – с намеком писал он, – то и я ни в чем не откажу».

А затем, с царской откровенностью: «Наши отцы были друзьями, и мы должны продолжать эту традицию. От тебя только что пришли три письма, но ты не прислал с ними ни одного подарка, достойного упоминания. Я тоже не стану ничего посылать».