Виктор Муратов - Командарм Лукин

С высокого восточного берега Днепра далеко просматривалась местность. Здесь проходил рубеж, подготовленный раньше соединениями 32-й армии. Рубеж имел развитую систему обороны. Возле железнодорожного и шоссейного мостов были установлены на бетонированных площадках шестидюймовые орудия, снятые с кораблей. Здесь держали оборону моряки-балтийцы.

Откуда же взялись здесь, на дальних подступах к Москве, моряки и корабельные орудия? Еще в начале июля по решению ГКО для усиления обороны на дальних подступах к Москве в верховьях Днепра, в районе станции Издешково, где пересекались шоссейная и железная дороги Москва — Минск, были установлены восемь морских артиллерийских батарей. В батареях было двадцать новейших для того времени корабельных орудий калибра 100–152 мм. Эти батареи составляли 200-й Особый артиллерийский морской дивизион. Личный состав дивизиона состоял из опытных комендоров боевых кораблей Балтийского флота и курсантов ленинградских военно-морских училищ. Командовал дивизионом капитан-лейтенант Остроухов. Всего в дивизионе было до восьмисот моряков.

Позиции на Днепре были хорошие, и Лукин рассчитывал здесь укрепиться. К тому же в его подчинение должна была перейти 32-я армия. Вскоре прибыл командующий армией генерал Вишневский. Его доклад озадачил Лукина и заставил менять план. Оказывается, севернее противник с ходу прорвал фронт 32-й армии и отбросил часть ее войск к Сычевке.

— Связь с этими войсками потеряна, — сказал Вишневский.

— Что осталось в армии, Сергей Владимирович?

— Вторая, сто сороковая дивизии и сто сорок третья танковая бригада.

— Вы знаете, что все ваши части переходят в мое подчинение?

— Да, я получил приказ передать армию.

— А лично вы что намерены делать? У меня есть самолет, можете улететь в штаб фронта.

— Хорошо, я полечу и доложу там обстановку.

В это время к Лукину подошел начальник оперативного отдела штаба полковник Маслов и доложил, что разведка, высланная к реке Вязьме, везде натыкается на заслоны противника.

— Еще несколько часов назад части проходили, а сейчас движение войск прекратилось. По всему видно, что кольцо замкнулось.

Выслушав полковника, Лукин посмотрел на генерала и тихо продолжил прерванный разговор:

— Конечно, вы можете еще улететь. Самолет в вашем распоряжении. Но…

— Я остаюсь с вами, — не дал договорить Вишневский. — Буду вам помогать.

— Спасибо, Сергей Владимирович! — И Лукин крепко пожал руку генералу. — А самолет… А самолетом мы отправим донесение. Верно?

— Правильно, — поддержал Вишневский.

— Тогда к делу. Думаю, на этом рубеже нам делать больше нечего. Немцы будут жать теперь не только со стороны Днепра, но и с севера, юга. Будем пробиваться на восток.

На берегу Днепра для прикрытия остались подразделения ополченцев и моряки-артиллеристы. В полдень передовые отряды гитлеровцев попытались с ходу овладеть шоссейным мостом. Батареи старших лейтенантов Егорова и Фокина с первых же залпов накрыли немцев. Когда разведывательные отряды врага на мотоциклах все же ворвались на мост, саперы взорвали его вместе с мотоциклистами. Спустя полчаса был взорван и железнодорожный мост.

К исходу 7 октября на Днепре оставались лишь бойцы арьергардной 2-й стрелковой дивизии, ожидая встречи с врагом.

В этот день противник прорвался к Вязьме с севера и юго-востока. В окружение попали 19, 20, 24, 32-я армии и группа Болдина. Военный совет фронта подчинил все эти войска командарму Лукину и приказал организовать их прорыв и вывод из окружения.

Надо сказать, что это большое доверие озадачило командарма. Ответственности он никогда не избегал, но ему казалось, что военному совету фронта следовало бы поручить руководство всеми окруженными войсками заместителю командующего фронтом генералу Болдину. Лукин считал, что в сложившейся ситуации это было бы логично. Но приказ надо выполнять. А выполнять не так-то просто. Во всех армиях войска понесли большие потери, снаряды, горючее, продовольствие на исходе. Все медицинские пункты переполнены ранеными, медикаментов и перевязочных материалов оставалось совсем мало.

Но главная сложность заключалась в самом управлении окруженной группировкой. У Лукина не было достаточных средств даже для управления своей армией, а тут прибавилось еще три и группа Болдина.

Лукин попытался было связаться с командующим 20-й армией Ершаковым — безуспешно. Не было связи и с командующим 24-й армией генералом Ракутиным. Где-то севернее воюет группа генерала Болдина. С ней тоже нет связи. Очевидно, штабу фронта легче было наладить связь с подчиненными армиями и, отдавая Лукину приказ, дать хотя бы координаты армейских штабов. Но этого не случилось. Видимо, Конев сам потерял связь с армиями фронта. Лукин также не был информирован о силах противника, окруживших группировку советских войск. Он мог располагать лишь сведениями армейской разведки.