Виктор Муратов - Командарм Лукин

А разведчики то и дело приносили неутешительные вести — враг то в одном, то в другом месте вклинивался в подвижную оборону армии. Едва штаб расположился в селе Ломы, как к нему с севера прорвался сильный отряд немцев. Комендант штаба майор Андреев быстро организовал оборону. Бойцы батальона охраны штаба под командованием капитана Прохорова, рота особого отдела и связисты армейского полка связи в короткой и яростной схватке отбили атаку немцев. Они отступили. Но в этом бою геройски погиб командир полка связи полковник Базилевич-Белый. Его похоронили в лесу на крохотной поляне. Над могильным холмиком поставили деревянный столбик с нарисованной химическим карандашом звездой и двинулись дальше по лесной просеке.

— Смотрите, немцы! — неожиданно воскликнул дивизионный комиссар Шекланов и показал в сторону шоссе, проходящего метрах в двухстах от леса. Там двигались танки, бронетранспортеры, мотоциклы.

Все поспешили углубиться в лес. Лукин собрал командиров и политработников, объяснил обстановку.

— Пойдем на юго-запад, в район Никулино, — сказал он.

Часть командиров отправилась выбирать новое место для штаба и командного пункта армии. Вместе с ними уехали член военного совета Шекланов и начальник политотдела дивизионный комиссар Шустин.

Когда через несколько часов штаб армии прибыл в Никулино, ни Шекланова, ни Шустина там не оказалось. Прибывшие сюда раньше бойцы рассказали, что севернее Никулино они слышали звуки сильного боя. Лукин тут же приказал организовать поиски пропавших комиссаров.

А дожди не прекращались. Дороги превратились в сплошное месиво. Грязь чавкала под ногами бойцов. И даже свинцовые тучи, низко плывущие под тяжестью влаги, едва не задевая верхушки сосен, казались забрызганными грязью.

Командарма беспокоила судьба раненых, которых становилось все больше. Об эвакуации их в тыл не могло быть и речи. Приходилось размещать раненых в сараях, палатках и прямо во дворах, на подстилках из лапника, под холодным дождем. Врачи, фельдшера, медицинские сестры сбивались с ног. Не хватало медикаментов и бинтов. Местные жители отдавали простыни, наволочки, полотенца для перевязки ран.

В одном из крестьянских дворов под яблоней грелись у костерка несколько бойцов. Лукин передал повод коноводу и направился к раненым. Кое-кто, увидев генерала, попытался подняться, но Лукин остановил их жестом. Сам присел на березовое бревно, протянул озябшие руки к огню. Бойцы молча посматривали на командарма, ожидая, что скажет он. Потрескивали в огне сырые ветки, испуская пар. Прислонившись к стволу яблони, держался за живот и корчился от боли сержант. Он кусал вислый прокуренный ус, старался сдержать стон. У самого костра, поджав под себя ноги, сидел боец с перевязанным лицом. Из-под грязного бинта блестели узкие глаза. Держа над огнем саперную лопату, он пек лепешку. От нее шел запах жареной конопли.

— Голодно? — спросил Лукин.

— Совсем голодно, товарищ генерал, — проговорил боец, не спуская глаз с лепешки. — Мала-мала конопля собрал, в каске мука сделал, а теперь лепешка будет.

— Когда же мучения кончатся? — хмуро проговорил длиннолицый, с впалыми щеками военврач третьего ранга. Он поглаживал забинтованную ногу и отрешенно смотрел в огонь. Очевидно, не рассчитывая получить ответ от генерала, продолжал: — Все, что осталось в огородах, поели, последние капустные кочерыжки. Колхозники все отдали, смотреть на них жалко. Мы пришли и ушли, а людям зиму зимовать. Чем питаться будут? Хотя бы лошадь завалить, товарищ генерал. Поумирают люди-то.

— Одну-другую прикажу зарезать на мясо, конечно, сдерживая дрожь в голосе, проговорил Лукин. — Но лошади нам нужны для боя.

— Ой, ой, не могу, — застонал раненный в живот боец. — Не могу больше. Пристрелите, товарищ генерал. Не жилец я…

Санитары унесли раненого в избу, где была оборудована операционная. Сухопарый военврач подбросил в костер веток. Охваченные огнем, они зашипели. Щурясь от дыма, доктор посмотрел на генерала и, чуть улыбнувшись, заговорил:

— А ведь я с вами встречался, когда вы были еще комкором, в Сибирском округе.

— Вот как? — оживился Лукин. — Не припоминаю.

— Немудрено. Годы прошли, да и война внешность меняет. Я тогда в Бурятии, в Наркомате земледелия работал, руководил ветеринарными отрядами. По долгу службы приходилось в кавалерийских частях бывать. Даже помню случай, как вы распекали одного командира за неполадки в ветеринарной службе. Тот ссылался на обстоятельства. Помню, вы сказали: «А вы командир Красной Армии, и обстоятельства не должны брать над вами верх». — Военврач поправил ногу, снова подбросил в огонь веток. — Я к чему это вспомнил, знать хочется, какие теперь обстоятельства?