Виктор Муратов - Командарм Лукин

Командарм ходил около своей землянки и мучительно думал о создавшемся положении. К нему подошли Лобачев, Шалин, Прохоров, Сорокин. Лукин вопросительно посмотрел на них. Лобачев сказал:

— Михаил Федорович, надо принимать решение на отход, иначе трудно будет вывести войска из города.

— Вы же, товарищи, знаете, что никто не имеет права оставлять позиции без приказа.

— Знаем, потому и пришли к вам сказать, что будем вместе с вами нести ответственность, — проговорил Сорокин.

— Спасибо вам, товарищи, за доверие и помощь. Решение я уже принял. А отвечать, если понадобится, буду один. Мне партия и правительство доверили командование армией, поэтому и должен нести ответственность я, и только я!

В войсках армии, конечно, понимали всю тяжесть положения. И все же приказ на отход бойцы и командиры восприняли с тяжелым сердцем. Оставлять город, за который пролито столько крови, на улицах которого погибло столько боевых друзей, было горько.

Под непрерывным огнем врага, оставляя улицу за улицей, дом за домом, бойцы отходили к северным окраинам Смолепска, к кирпичному заводу и дальше — к автостраде Москва — Минск.

Отход в городе был особенно труден. Гитлеровцы просачивались через переулки, проходные дворы, неожиданно заходили нашим небольшим группам в тыл, обстреливали с крыш и чердаков. В такой обстановке крайне важна была взаимовыручка, готовность в любую минуту прийти на помощь товарищам, прикрыть огнем.

В одном из полуподвалов засели старший сержант Шлеев и пулеметчик ефрейтор Тузбеков. Они отстреливались от наседавших фашистов, когда Шлеев вдруг увидел, как на противоположной стороне улицы, стреляя на ходу, продвигается к большому каменному дому группа наших воинов. Гитлеровцы ожесточенно обстреливали их из пулеметов и автоматов, кругом рвались мины. В группе Шлеев узнал бойцов третьего батальона своего 480-го полка и среди них инструктора политотдела старшего политрука Александра Туровского. В это время показались гитлеровцы. Они вышли из соседней улицы и попытались преградить путь нашему подразделению. Шлеев из автомата, а Тузбеков из пулемета открыли по фашистам огонь и помогли нашим воинам оторваться от противника.

Этим двум бойцам удалось выбраться из Смоленска уже ночью 30 июля. А старший политрук Туровский вывел группу из города, но линию фронта ей перейти не удалось. Тогда Туровский собрал еще несколько разрозненных групп и увел их в лес. Вскоре в штабе армии стало известно, что в лесах севернее Смоленска действует партизанский отряд под командованием Александра Туровского.

О своем решении на отход генерал Лукин доложил в штаб Западного фронта. То же сделал и генерал Курочкин. Оба они предвидели возможную реакцию Главкома на самостоятельное решение и были готовы ко всему. Утром 29 июля Тимошенко направил им копию боевого донесения начальнику Генерального штаба Жукову, в котором говорилось, что из утренней оперативной сводки 29 июля он впервые установил, что 16-я и 20-я армии начали рискованный отход. Тимошенко считал это недопустимым в условиях операции, проводимой группами Хоменко, Калинина, Качалова и Рокоссовского, о чем Лукину и Курочкину было известно. По мнению Главкома, отход армий из Смоленска облегчал противнику создание крупной группировки для срыва этой операции. Тимошенко приказывал немедленно остановить отход армий на рубеже западнее Смоленска, очистить город от противника и удерживать его в своих руках. Рубеж ни в коем случае не оставлять без его приказа. Отвечать за это будут Курочкин и Лукин.

Следующим распоряжением генералу Курочкину приказывалось объединить руководство 20-й и 16-й армиями. Теперь 16-я армия в оперативном отношении подчинялась Курочкину. Это решение больно задело не только самолюбие Лукина, но и всего руководящего состава 16-й армии. Лукин понимал, конечно, что иногда возникает необходимость подчинить равных по должности командиров одного другому, чтобы лучше было организовано взаимодействие. В данном же случае такой необходимости не было, и в дальнейшем никакого взаимодействия также организовано не было.

Выполняя указание маршала Тимошенко, генерал Курочкин приказал 16-й и 13-й стрелковым дивизиям своей армии 29 июля перейти в контрнаступление и вернуть Смоленск. Однако предпринятое наступление успеха не имело, и части с большими потерями отошли к востоку от Смоленска на рубеж Суходол, Токари.

На другой день командарм-20 отдал приказ генералу Лукину: частями 16-й армии с рубежа Суходол, Токари в 3.00 31 июля перейти в наступление на Смоленск. Лукин пытался убедить Курочкина по телефону, что оно ничего не даст и только приведет к ухудшению положения армии, но Курочкин стоял на своем. Тогда член военного совета Лобачев выехал в штаб 20-й армии. Он проинформировал Курочкина и члена военного совета Семеновского, что снаряды в частях 16-й армии на исходе, а у некоторых орудий их вовсе нет, поэтому они выведены в тыл, а в 46-й стрелковой дивизии Филатова нет ни одного станкового пулемета. Ответ был краток: «Приказ надо выполнять».