Эрих Керн - Пляска смерти. Воспоминания унтерштурмфюрера СС. 1941–1945

Хотя в горном лесу нам было мирно и покойно, мы все-таки обрадовались, когда в один прекрасный день нас вновь отправили по дороге на восток. Сменили нас горные стрелки, бравые и мужественные парни; все они погибли позднее – и, к сожалению, напрасно – в жестоких боях на подступах к Туапсе.

И вот уже опять мы двигаемся на восток мимо Армавира и Прохладного. Стоило взглянуть на карту, как брала оторопь: сразу было видно – мы в двух тысячах километрах от границ Германии, а останавливаться все еще и не помышляем. По слухам, нам предстояло добраться до Каспийского моря и обойти горы Большого Кавказа слева. Вскоре мы вышли к Тереку, который форсировали глубокой ночью по деревянному мосту. После нескольких недель затишья авиация противника вновь активизировалась и не оставляла нас в покое ни днем, ни ночью. Пришлось так густо замаскировать наши самоходные пушки ветками и молодыми деревцами, что они стали больше походить на бродячие кусты.

Непосредственно за Тереком мы обнаружили крупное селение, поразившее нас своей аккуратностью, чистотой и полным отсутствием жизни. На одном из домов мы заметили вывеску на немецком языке «Brotladen». У каждого дома – небольшой садик с кустами роз вместо ограды. Церковь сверкала ослепительной белизной. Мы попали в последнее немецкое поселение – Гнаденбург.

В XIX в. в Вюртемберге была основана религиозная секта, члены которой верили в возможность найти дорогу в рай. Некоторое время спустя они обратились к русскому царю с просьбой разрешить им поселиться на юге России в местности, где, по их предположениям, пролегала эта дорога. Стремясь заполучить в свое государство трудолюбивых и предприимчивых немцев, царь охотно дал свое согласие. Вскоре вдоль Черного и Азовского морей, на Кубани и в предгорьях Кавказа один за другим возникли семь крупных поселений. Они должны были представлять собой зоны отдыха для немецких пилигримов на их пути в рай.

Но поток верующих быстро иссяк, и эти семь поселений остались в глубине Российской империи, как символы немецкого сектантства, религиозного рвения и неиссякаемого трудолюбия. Жители Гнаденбурга довольно скоро наладили дружественные отношения с казаками и их соседями, карачаевцами и кабардинцами, платя одному из племен ежегодную дань, чтобы обезопасить себя от опустошительных набегов свирепых горцев. Когда на Гнаденбург нападал кто-нибудь со стороны, то против врага сражались бок о бок кавказские мусульмане и немецкие христиане.

Но теперь НКВД полностью очистил Гнаденбург от людей, не было видно ни одной женщины и ни одного ребенка. В первые же дни войны девяносто девять мужчин поселения, включая и школьного учителя, вывезли на Украину, где заставили копать противотанковые рвы и строить оборонительные сооружения. Руководимые отважным педагогом, они, воспользовавшись внезапной германской атакой, добрались до немецких позиций и стали служить переводчиками и проводниками в различных немецких воинских частях. И вот все девяносто девять мужчин вернулись к своим родным очагам и, стоя безмолвно, с горечью взирали на свои частично поврежденные, разграбленные и опустевшие дома. (А что должны были сделать органы после того, как мужская часть села перешла на сторону врага? – Ред.)

Они бродили, как во сне, в конюшнях и домах, то касаясь полочки, подвешенной всего несколько лет тому назад, то трогая висевшее на стене распятие, которое жена принесла с собой, выйдя замуж. Потом они вновь собирались кучкой на чистенькой улочке, беспомощно озираясь вокруг.

– Моей матери шестьдесят два года, – сказал школьный учитель, обращаясь ко мне, с неподвижным лицом. – Где она умерла? Или где она теперь голодает и дрожит от холода? Это очень тяжелый крест, который Бог ниспослал нам нести… Не знаю, чем мы провинились, чтобы такое заслужить? На протяжении всей истории Гнаденбурга мы всегда неустанно трудились, старались жить честно, блюли нравственную чистоту. Но пути Господа неисповедимы, Он ведает, к чему все это. В этом бедламе кто-то должен знать, куда мы движемся.

Покинув Гнаденбург, мы получили новую боевую задачу: освободить древнюю (видимо, все-таки захватить. – Ред.) Военно-Грузинскую дорогу – наступать в направлении на Владикавказ (или Орджоникидзе, как этот город переименовали большевики), чтобы расчистить путь на Тифлис (Тбилиси). (Военно-Грузинской дорогой называется отрезок трассы, ведущей с Северного Кавказа в Закавказье от Владикавказа (в 1931–1944 и 1954–1990 гг. – Орджоникидзе, в 1944–1954 гг. – Дзауджикау) до Тбилиси через Дарьяльское ущелье Терека, Крестовый перевал и долины рек Арагви и Кура до Тбилиси. Длина 208 километров. Проложена в конце XVIII в. русскими войсками, в дальнейшем совершенствовалась. – Ред.)