Хельмут Альтнер - 1945. Берлинская «пляска смерти». Страшная правда о битве за Берлин

Четверг, 29 марта 1945 года

Берлин, похоже, трещит по всем швам. Ночные бомбардировки причинили намного больший ущерб, чем сообщается в официальных сводках. Согласно им, разрушены лишь несколько зданий в Шпандау, но фактически дело обстоит намного хуже. Метро работает нерегулярно, и получасовые задержки уже далеко не исключение, в то время как городская железная дорога, большая часть путей которой изуродована до неузнаваемости, практически парализована [1] Бомбардировки Берлина западными союзниками достигли пика в начале 1945 года. 28 марта 1945 года 8-я армия ВВС США, базировавшаяся в Англии, отправила 383 самолета В-17 из 2-й авиационной дивизии с 1038 тоннами бомб на борту бомбить Шпандау и окрестности Фалькенхагена. Шпандау, старый гарнизонный город и центр артиллерийской промышленности, был включен в Большой Берлин в 1920 году. U-Bahn — подземная линия берлинского метро, S-Bahn — городская наземная железная дорога. .

Я зажат в толпе, штурмующей поезд городской железной дороги, следующий из Фельтена в Хенингсдорф. Мой багаж, засунутый на багажную полку, — это картонная коробка от «Персила», где лежит немного съестного и нижнее белье [2] Призывникам разрешалось иметь коробки «Персил», поскольку после того как они получали форму, в таких коробках можно было отправить родственникам гражданскую одежду и личные вещи. . В Хенингсдорфе меня буквально выносят на платформу и мне приходится пробиваться назад, вовсю используя локти и колени, чтобы взять багаж. Прыгаю из поезда уже на ходу.

Следую за потоком людей к выходу с вокзала. Призывные документы, лежащие в моем кармане, словно отделяют меня от всех остальных людей. Пробиваюсь к остановке трамвая, который должен доставить меня к сборному пункту. На остановке толпятся люди, которые тут же заполняют трамвай. На улицах Берлина повсюду видна серая военная форма.

Вскоре кондуктор дает звонок, и мы отъезжаем. Я стою на задней площадке и поэтому могу видеть дорогу. Мы покидаем Хенингсдорф и, минуя луга и лесной массив, направляемся к конечному пункту 120-го маршрута, где нас ждет пересадка на другой трамвай. Вскоре появляются первые виллы Шпандау. Нашим взглядам предстают последствия бомбежки предыдущей ночи. Развороченный взрывами лес и поваленные почтенные старые дубы свидетельствуют о разрушительной мощи современных взрывчатых веществ. Затем мимо нас мелькают ряды горящих зданий, окруженных солдатами и отрядами гитлерюгенда с пожарным оборудованием. Несколько мальчишек в военной форме собирают части человеческих тел, а 12-летний подросток рядом с ними спокойно разворачивает сверток с завтраком.

Трамвай останавливается, и мы вынуждены выйти. Беру свою коробку и прохожу мимо вагона. В нескольких метрах впереди провода оборваны и лежат поперек дороги. Нам придется подождать, чтобы разобраться, сможем ли мы ехать дальше.

Еще несколько человек с такими же картонными коробками «Персила» выходят из трамвая вместе со мной, и после обмена несколькими неуверенными взглядами между нами устанавливается безмолвный контакт — у всех нас одна цель.

Общими усилиями нам удается остановить грузовик, который быстро заполняется сходящимися отовсюду людьми, мужчинами и женщинами. Все они явно путешествуют только для того, чтобы навестить родственников в подвергшихся бомбежке районах города, желая выяснить, живы ли они. Каждое транспортное средство, попадающееся на нашем пути, доверху забито встревоженными людьми. Гуляющие в толпе слухи один хуже другого, они лишают нас последних остатков решимости.

Мы быстро приближаемся к центру Шпандау, и здесь впервые перед нами открывается картина огромных разрушений. Осуждающе смотрят на мир пустые оконные проемы разбомбленной фабрики. Провалившиеся балки то горят ровно, то ярко вспыхивают от порывов ветра, в то время как владельцы пылающего дома с противоположной стороны улицы безмолвно наблюдают за тем, как уносятся в небеса плоды их многолетнего тяжелого труда. По разрушенному кварталу крадучись проходят темные фигуры, украдкой озираясь, как гиены в поисках добычи. Берлин — сердце рейха — перевернут вверх дном.

Чем дальше мы углубляемся в разрушенный горящий квартал, тем тягостнее становится атмосфера. Женщины, сдерживая слезы, с тревогой спрашивают прохожих, много ли убитых на таких-то и таких-то улицах. Им тихо отвечают. Никто больше не увидит на этих лицах героического подъема, о котором так часто говорил Геббельс в первые годы войны [3] Более известный как министр народного просвещения и пропаганды, Йозеф Геббельс также был гауляйтером Берлина и рейхскомиссаром обороны III военного округа (Берлина) со всеми полномочиями по организации обороны столицы. . Напротив, все чувствуют лишь мрачное нескрываемое отчаяние.