Иван Оченков - Царь

- Нет, Мелентий не из лука ранен. Не похоже не татар.

- Мало ли пистолей ладят в туретчине?

- Ладно, чего гадать. Посмотрим, что Федор найдет, тогда и думать будем.

Панин появился к вечеру, и его сразу проводили ко мне, не дав даже умыться и переодеться. Сняв с головы запыленную шапку, он поклонился и начал доклад:

- Нашел, великий государь, в десяти верстах от Донского монастыря их переняли. Мелентий и его провожатые видать таиться перестали, да и попали в засаду.

- Много ли провожатых с ним было?

- Четверо, государь. Двоих сразу ссадили, за остальными гнались потом. Они погоню за собой увели, чтобы отца Мелентия спасти.

- Вот как?

- Он в роще схоронился, да и ушел.

- Кто же его подстрелил тогда?

- Того не ведаю, но думаю его сразу ранили.

- Что с остальными?

- Догнали, - махнул рукой ротмистр. - Тела только худо спрятали. А своих увезли.

- Почему так решил?

- Следы, - пожал плечами Федор. - Троих Корнильевы ратники ссадили, пока их постреляли из самопалов.

- А куда злоумышленники девались, тебе следы не подсказали?

- Известно, куда. В Москву!

- Ты уверен?

- Уверен. Через (?) ворота.

- А сколько их было?

- Не менее двух десятков.

- Такой ватагой немногие ездят, - задумчиво протянул я, - на воротах должны были запомнить.

- И даже записали, - усмехнулся Панин и подал свернутый в трубочку свиток.

Внимательно прочитав, я недоуменно поднял на него глаза.

- Тут нигде нет, двух десятков конных?

- Вот тут, - пояснил ротмистр, ткнув пальцем в список.

- Телеги, а с ними провожатые?

- Ага, караульные на воротах подивились, дескать, возы мужицкие, а провожатые по виду холопы боевые.

- А чьи, они не поинтересовались?

- Так вот, - снова ткнул Федор.

- Телятевский с двумя ратными? Хм, а ведь он тебе сосед по поместью, не так ли?

- Верно, и я такого и не упомню, чтобы при нем челяди меньше десятка было.

- Доказательств маловато...

- Прикажи сыск учинить, государь, будут и доказательства.

- Сыск говоришь...

***

Легкий ветерок лениво шевелил стяги и бунчуки подошедшего, наконец, к Смоленску королевского войска. Блестели на солнце великолепные латы гусар и прочих богатых панов, составлявших главную ударную силу армии Речи Посполитой. Чуть менее броско, но тоже весьма внушительно выглядели хоругви литовской шляхты. Немецкие наемники на их фоне были и вовсе скромниками, не говоря уж о реестровых казаках и гайдуках. Но все вместе они являли собой зрелище величественное и пугающее. По крайней мере, так полагал главнокомандующий этими силами королевич Владислав Ваза, горделиво оглядывавший свое воинство. Вокруг королевского сына собралась блестящая свита, состоящая из представителей лучших родов королевства Польского и великого княжества Литовского. И все они, как один, осыпали королевича комплиментами по поводу мощи и бравого вида его армии. Владислав благосклонно внимал всем этим славословиям, время от времени поглядывая в подзорную трубу на город, как будто надеясь, что засевшие там смоляне и московиты одумаются и сдадутся, не рискнув противиться неодолимой силе. Увы, сидящие за крепкими стенами варвары не захотели внимать голосу рассудка и не стали высылать парламентеров с белым флагом. Что же, тем хуже для них!

- Пан гетман, - звонким голосом спросил он у невозмутимо взирающего на все это Ходкевича, - как вы думаете, долго ли сможет продержаться Смоленск, против нашей армии?

- Шеин оборонялся от вашего царственного родителя два года.

- Однако, две осады подряд вряд ли благотворно сказались на стенах города.

- Может быть, но наши лазутчики докладывали, что московиты не теряли времени даром. И, похоже, они не ошиблись.

- Вы думаете?

- Я вижу, ваше высочество. Посмотрите вон туда. Там был пролом, сделанный при прошлой осаде, и в него же ворвались войска герцога мекленбургского.

- Да-да, а что это?

- На его месте теперь целый бастион.

- Но он, кажется, земляной?

- Нет, земля там только сверху, а на самом деле он из камня и кирпича. И на нем много славных пушек.

- Но ведь мой отец приказал вывезти большую часть артиллерии после взятия города.

- Верно, - оставался невозмутимым гетман, - и ваш мекленбургский кузен наверняка был ему за это очень благодарен.

- Право, пан гетман, вы несносны, - наморщил нос Казановский. - Не может быть, чтобы схизматики устояли перед таким войском как наше.

- Ваша милость, может думать что угодно, - усмехнулся Ходкевич, - но я далеко не в первом своем походе и могу вам точно сказать. В поле московиты, конечно, уступают нам, но в обороне за крепкими стенами им нет равных!